Where the beauty is created: at Polina Uvarova’s studio in Saint Petersburg

ПОЛИНА, РАССКАЖИ ПРО СВОЙ ОБЫЧНЫЙ ДЕНЬ В МАСТЕРСКОЙ.

У меня нет обычного дня, нет расписания. Я даже впервые за долгое время подумала, что это может быть не совсем хорошо. Но когда-то мне это было ценно. Я могу прийти в мастерскую ночью или, наоборот, рано утром или захожу на пять минут просто посидеть, в стену посмотреть. Это первое пространство, в котором я работаю одна. У этого есть свои плюсы и минусы. Мне нравится, что я здесь хозяйничаю. У меня все время все двигается — сегодня такая обстановка, хотя я прибралась вообще-то. Но в команде мне тоже нравилось работать — люблю взаимное трудовое веселье.

ЕСТЬ ЛИ В ДВИЖЕНИИ МАСТЕРСКОЙ КАКОЕ-ТО ПОСТОЯНСТВО?

Разве что шкаф — физически не могу его сдвинуть. Однажды друг обещал прикрепить колеса к нему, но все не собрался. Нет, неизменного нет: все поменялось и продолжает меняться.

Иногда мне становится здесь тяжело из-за холода. Он так медленно подкрадывается, и я могу себя обнаружить уже сильно замерзшей. Я ставлю обогреватели и выхожу на пробежку. Раньше я ходила в душ, чтобы согреться. Это, наверное, единственный минус.

ТЫ СКАЗАЛА, ЧТО ОБНАРУЖИВАЕШЬ СЕБЯ ЗАМЕРЗШЕЙ. ПОЛУЧАЕТСЯ, ТЫ РАБОТАЕШЬ, РАБОТАЕШЬ, А ПОТОМ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО УЖЕ ЗАМЕРЗЛА. ТЕБЯ ТАК ЗАХВАТЫВАЕТ ПРОЦЕСС?

Бывает такое, что я могу находиться в процессе и выпадать из того, что происходит вокруг.

КАК У ТЕБЯ ПОЛУЧАЕТСЯ ТАК ПОГРУЖАТЬСЯ В ПРОЦЕСС?

У меня нет никаких представлений о том, как надо работать. Я даже не знаю, как именно я могу быть результативной, — не так хорошо знакома с собой в этом смысле. Если я чем-нибудь увлекаюсь, то могу посвятить этому все запасы энергии, что у меня есть.

ЗАМЕТИЛА, ЧТО НА СТЕНАХ МАСТЕРСКОЙ МНОГО ЗАПИСЕЙ, ОТСЫЛАЮЩИХ К ТЕКСТАМ В ТВОИХ РАБОТАХ. РАССКАЖИ, КАК ОНИ ПОЯВЛЯЮТСЯ?

Не помню, как это началось, но у меня уже давно есть коробочка с надписями. Много лет назад я участвовала в выставке Bunch Brunch. У меня там был коридорчик, где я вывесила свои картинки. На них тоже было много надписей, но тогда я их не гравировала на металле, а рисовала на маленьких бумажках. У меня был специальный контейнер, и я могла просто сидеть и записывать слова. Это отрывки из песен, стихов, ненароком подслушанные разговоры или просто мысли — моя выдумка. Мне может понравиться, например, что фраза сложилась так, что ударение в ней через слог. Это может быть приключение чисто формальное, а может быть — приключение смысла. Набоков в книге «Другие берега» пишет, что когда был ребенком заметил, что если одно и то же слово повторять много-много раз, то оно теряет свой смысл. В рассказе «Ужас» Набоков проясняет это: когда он выходит из своего тела, а потом заходит обратно и встречается с зеркалом в конце рабочей ночи, — вдруг себя обнаруживает. Это экзистенциальная проблема. Со словами происходит точно так же: они то теряют смысл от внезапного вырывания их из контекста, то, наоборот, точны благодаря ему. Для меня это игра. У меня многое в голове происходит, я постоянно думаю и поэтому некоторые вещи можно вынимать и фиксировать, чтобы они иногда выходили. Поэтому я рада, что здесь можно писать на стенах, — это большая часть жизни.

КАК ПОЯВЛЯЕТСЯ ТЕКСТ В ТВОИХ РАБОТАХ? КАК ТЫ ОЩУЩАЕШЬ ЕГО НЕОБХОДИМОСТЬ?

Текст может быть первичен, а за ним следует картинка, или, наоборот, я делаю картинку, а потом появляется фраза или слова. Бывает и так, что я нарисовала картинку, и ничего больше не нужно. Таких работ не очень много, но они есть.

Буква сама по себе — это очень красивый знак. Люблю, когда текст внизу, потому что он добавляет устойчивости, — делаю некое подобие поверхности внизу.

А ОТКУДА БЕРУТСЯ ЭТИ ФРАЗЫ?

У меня сравнительно недавно была картинка с крутой фразой, которую я люблю: «И даже убит он был красивым мужчиной». Картинка нашла себе хозяина. Однажды мы с этим хозяином познакомились, и я спросила, знает ли он откуда эта фраза. Он сказал, что не знает. А это строчка из стихотворения Булата Окуджавы.

Фразы возникают откуда угодно.

ТЫ СКАЗАЛА, ЧТО ЭТА РАБОТА — ТВОЯ ЛЮБИМАЯ. РАССКАЖИ, ПОЧЕМУ ИМЕННО ОНА?

У меня нет любимых и нелюбимых работ, но иногда бывает, что работа сложилось так, что и мне глаз не оторвать. Я смотрю на нее, и мне не кажется, что это сделала я. Смотрю, и то, что написано, нарисовано, — все совпало и друг другу соответствует. Не могу до конца объяснить, почему эта работа удачнее, чем другая, на которую я потратила столько же времени и сил. Просто почему-то — больше в ней ничего не надо, она закончена. Некоторые работы заканчиваются и становятся прошлым, а она закончилась и прошлым не стала.

КАК РОЖДАЮТСЯ ОБРАЗЫ ПЕРСОНАЖЕЙ ТВОЕЙ ГРАФИКИ И СКУЛЬПТУР? ЧТО ЭТО ЗА ПЕРСОНАЖИ?

Они существуют вместе со мной, и это постоянное присутствие фиксируется. Это привычка — фиксировать рисунками, объектами, письмами то, что со мной происходит. Для меня нет большой разницы между миром во мне и миром, который разворачивается снаружи. Когда я разговариваю с другими людьми, а потом встречаюсь с ними через какое-то время, то понимаю, что один и тот же разговор у меня остался одним впечатлением, а у моего собеседника — другим. У меня есть большое сомнение в том, что есть какая-то разница между реальностью и тем, что происходит внутри любого другого человека. Специально я ничего не придумываю. Почему оно именно такое, какое у меня есть? Просто у меня так идет рука. У меня почему-то такой почерк. Я начинаю рисовать лицо, и оно так складывается. Я редко рисую кого-то конкретного, но так было не всегда — не помню, когда это изменилось. В какой-то момент я обнаружила, что рисую не «дядю Петю», а некого персонажа. Он обладает человечностью — у меня с ним пересечение, потому что пересечение может быть только с человеком, но он лишен конкретного прототипа.

Каждое лицо я делаю отдельно, ни одну форму не залила в одно и то же лицо. Они все индивидуально слеплены и сделаны, но есть маленькая уловка, потому что в итоге их очень много. Открытием было, что где-то на 150-м лице, учитывая их масштаб, я начала повторять те же самые лица. У меня нет прототипа, но однажды случился этот дядя Петя, и на 150 раз у меня случился снова дядя Петя. Я заново его создаю, потому что масштаба моего человека внутри не хватает больше, чем на самом деле.И получается такая толпа, я ее не пропущу через себя внимательно. Она уже как бы безлична. У меня такое бывает, если я оказываюсь в незнакомом городе и хожу гулять. Я не строю планы, не смотрю на карту, я просто иду. Но почему-то сегодня прошла по этому маршруту, а завтра я почему-то на него вернулась. Есть что-то внутри, оно ищет подтверждения того, что уже случилось, и того, что уже создано — мой лимит в плане восприятия другого ограничен.

ЛИЦА ДОВОЛЬНО МАЛЕНЬКИЕ — ПОМЕЩАЮТСЯ В ЛАДОШКУ, ИХ МОЖНО ПОТРОГАТЬ, ПОГЛАДИТЬ. А ХОТЕЛОСЬ БЫ ТЕБЕ ДЕЛАТЬ БОЛЬШИЕ РАБОТЫ?

Я делаю большие работы. Они лежат на диване, потому что когда я их разворачиваю, то не могу ходить по мастерской, — они занимают все пространство. Часть из них я сделала в мастерских «Гаража»: там была стена, которая позволяла масштаб. Благодаря ювелирному образованию, ощущение масштаба у меня есть. Я люблю большие вещи, но есть специфика — их надо где-то хранить, из чего-то создавать.

ЛЮБОВЬ К ЛИЦАМ И ИХ РИСОВАНИЮ У ТЕБЯ РОДИЛАСЬ ЧЕРЕЗ БУМАГУ, КОГДА ТЫ РИСОВАЛА ЛЮДЕЙ В ТРАНСПОРТЕ. А КАК ТЫ ПРИШЛА К МЕТАЛЛУ? ПРИЧЕМ ЛИНИИ В ГРАФИКЕ У ТЕБЯ ЛЕГКИЕ, НЕЖНЫЕ, И ЭТОТ, КАЗАЛОСЬ БЫ, ГРУБЫЙ МАТЕРИАЛ У ТЕБЯ ЛЕТАЮЩИЙ, ПЛАСТИЧНЫЙ.

Я не помню, почему я пошла на кафедру металла. Туда больше никто из моих одноклассников не шел, но я довольно быстро поняла, что мне очень нравится. Все эти мастерские, грязь, горн — это было невероятно круто. Я осталась там осознанно: мне хотелось уметь что-то делать руками.

Соединение рисования и металла довольно долго было конфликтом. Рисовала я всегда — это то, что постоянно со мной куда-то растет. «Растет» не значит «становится лучше», а «меняется», потому что и я становлюсь взрослее. Я училась, у меня появилось ремесло, и я, как многие мои одногруппники, зарабатывала тем, что делала ювелирные изделия, но не могла это поженить со своим внутренним художником. У меня было будто раздвоение личности. В 2021 году мы готовили выставку «Танцуй, танцуй, танцуй», которую делали без кураторов у друзей в мастерской. Тогда я впервые соединила свое ремесло и рисунок. В мастерской я думала, что буду рисовать своих всадников, но вместо этого стала вырезать их из металла. Я достаточно легко гравирую, у меня получилось сохранить эту легкость руки, которую я выражаю на бумаге. Я даже помню первую фигурку, которую я вырезала. Это была Елена. Это не было задумано, я работала, работала, и оно случилось. Потом я попробовала ее нагреть, и цвет стал как в термограмме, когда видно температуру тела. Когда она вдруг стала такой теплой, мне уже не удалось ее отшлифовать — она осталась неидеальной. Здесь все и соединилось — рисунки стали предметами.

МОЖЕШЬ РАССКАЗАТЬ ПОЭТАПНО, КАК ТЫ ДЕЛАЕШЬ МЕТАЛЛИЧЕСКИЕ ОБЪЕКТЫ?

Да, сейчас у меня закончился этап подростковых подвигов, а раньше я просто не знала, что можно брать тонкие сечения и вырезала из довольно плотных листов металла. Сейчас я беру толщину листа чуть меньше миллиметра, вырезаю ножницами маленький кусочек, потом лобзиком вырезаю силуэт. Я делаю маленькую наметку карандашом, чтобы примерно знать, в какую сторону я пойду. Лобзиком можно работать примерно с той же скоростью, что и пером.

У меня есть несколько тем, в которые можно добавлять героев. У меня был преподаватель Николай Александрович Яшманов, который говорил, что в теме нужно устать. Оказалось, что это происходит довольно внезапно. Когда случается что-то плохое, рассказываешь подружке, а оно не проходит. Тогда рассказываешь еще маме, а оно все равно не проходит. А потом случайному человеку тоже рассказываешь, а потом еще психотерапевту. И вдруг осознаешь, что тебе скучно об этом рассказывать, ты договорил до конца, ты освобожден. Вот иногда с этими сюжетами то же самое происходит. Садишься и не можешь эту линию провести, потому что тебе уже скучно.

ПОТОМ ИЩЕШЬ НОВОЕ?

Если я закончила думать о чем-то одном, то начинаю думать о другом. Никогда не делаю этого специально. Я заметила, что есть закономерность. Мне нужно срочно куда-то «смыться» после того, как я сделала большую выставку. Меня как будто слишком много в пространстве, мне становится в нем неловко. Но это не очень грамотно, потому что выставка — повод поговорить. Но в то же время, когда она уже сделана, сил разговаривать нет. Тогда хочется куда-нибудь прятаться. Мне кажется, что работ достаточно — они говорят за тебя. В помещении художник лишний.

КАК ТЫ ДУМАЕШЬ, О ЧЕМ ГОВОРЯТ НА ТВОИХ ВЫСТАВКАХ? КАКИЕ РАЗГОВОРЫ ТЫ ОЖИДАЕШЬ?

Не жду разговоров, а говорят совсем разное. Со зрителем я никогда не спорю. Случается удивительное, например, когда мне говорят, что у меня много детского в искусстве. Я всегда думаю, как такое могло случиться? Эти дети в моих работах, они настолько взрослые. Это разговор о взрослении, об уязвимости. Я не вкладываю ничего детского в это. Мне часто задают вопрос: «Вы деток рисуете?». Мне кажется это невероятным несовпадением с тем, что вижу я. Но я не спорю. А почему нет? Есть разные интерпретации. Мне могут сказать, что все так красиво, так нежно, так по-доброму. А кто-нибудь про эти же работы скажет, что это ужас, смотреть невозможно.

А КАК ТЫ САМА ГОВОРИШЬ О СВОИХ РАБОТАХ?

В них уже есть все, как и у меня. Я как человек радуюсь, злюсь, обижаюсь, расстраиваюсь. О чем-то думаю, не думаю ни о чем. Мои работы — все, что я из себя представляю и еще чуть-чуть. Количеством работ, которое я произвожу перманентно, я оставляю себе возможность, чтобы произошло чудо удачной работы. Но как именно оно происходит, я не знаю.

КАК ПОМЕНЯЛАСЬ ТВОЯ ЖИЗНЬ, КОГДА В НЕЙ СТАЛО ТАК МНОГО РАБОТЫ В МАСТЕРСКОЙ, ЯРМАРОК И ВЫСТАВОК?

Я никогда не предполагала, что все так случится. Но с тех пор, как у меня есть такая возможность, я ее очень ценю. Я благодарна. Это совсем не одно и то же — работать в стол и работать, когда кому-то это нравится, кто-то находит в себе силы тебя найти и сказать тебе об этом. В мире довольно много людей, которые мне нравятся, и иметь возможность с ними пересекаться в этих процессах — большая радость. У меня было хобби — отправлять заявки в резиденции, на ярмарки. Меня долго никуда не брали. Я делала работы и периодически «закидывала удочки». А с тех пор, как клюнуло, работает как снежный ком — один раз тебя узнали, потом второй раз… Доверие к тебе растет, и тебя уже могут пригласить, зная, что, скорее всего, ты сделаешь эту работу, а не только заявишь, что ты будешь ее делать, потому что тебе уже есть чем подтвердить серьезность своего намерения. Жизнь стала интересной, мне нравятся поездки, мне нравится разговаривать, нравится получать деньги за свое искусство, потому что это дает мне большую свободу, чтобы покупать материалы, чтобы никуда не спешить. У меня появилась возможность работать в своем темпе.

ТВОИ ВЫСТАВКИ «НЕЖНЫЙ ВОЗРАСТ», «БРИЛЛИАНТЫ НЕ НАВСЕГДА» — ХРУПКИЕ СВОЕЙ НЕЖНОСТЬЮ И ЧЕЛОВЕЧНОСТЬЮ. НЕ ЧУВСТВУЕШЬ ЛИ ТЫ СЕБЯ УЯЗВИМОЙ «ПЕРЕД ЗРИТЕЛЕМ»?

Делать это впервые — кошмар, но это часть процесса. У меня нет ответа на вопрос, как с этим быть. Конечно, вырабатывается привычка. У меня довольно много интимных работ, но я научилась делать это, как мне кажется, не в лоб. Все-таки у меня нет цели себя разорвать и всем раздать по кусочку. Думаю, что у любой профессии есть свои сложности и свои плюшки. Одна из плюшек — интересная жизнь, полная приключений. Один из минусов — уязвимость моего положения. На первую выставку, которую я сделала, я пригласила друзей. Там были люди, перед которыми мне было не страшно показывать свои работы. То, что мои всадники потом поехали в Москву, и вдруг их увидело такое большое количество людей, стало уже вторым этапом. Первая встреча людей с тем, что я делала, была довольно интимная, поэтому я плавно вышла с ними в большой мир.

ПОЛУЧАЕТСЯ ТЕБЕ ВАЖНО ТЕПЛОЕ ПРИНЯТИЕ ТВОЕГО ИСКУССТВА БЛИЗКИМИ?

Я бы предпочла, чтобы близкие люди вникали, и им было важно мое искусство. Но бывает и так, что кто-то, чье мнение для меня значимо, не так нежен со мной, как посторонний человек. Это для меня загадка, но так случается.

У ТЕБЯ ЕСТЬ ПРОЕКТ МЕЧТЫ?

Мне сейчас постоянно приходится думать о планах на будущее, потому что я начала работать в команде и поэтому нужно быть предсказуемой. Я сотрудничаю с галереей, хочу быть человеком, с которым приятно разговаривать и удобно работать. Сейчас у меня есть маленькая мечта о том, что я могла бы сделать. Есть план продолжать в том же духе и быть внимательной к тому, как все меняется. Хотелось бы еще быть честной — иметь смелость прекратить, если не могу делать честно.