Good example: “One-way street” at “Triumph” gallery

Артур Голяков

КАК ВЫ СМОТРИТЕ НА РАБОТЫ (ПРЕДСТАВЛЕННЫЕ НА ВЫСТАВКЕ, НО СОЗДАННЫЕ РАНЕЕ) ИЗ НАСТОЯЩЕГО МОМЕНТА? ВИДИТЕ ЛИ В НИХ НОВЫЕ СМЫСЛЫ? ЕСЛИ РАБОТА НЕДАВНЯЯ, РАССКАЖИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, О НЕЙ.

Для меня очень редко смысл работы может измениться с течением времени или в новых обстоятельствах. Контекст — это та вещь, которую стоит учитывать еще на этапе создания произведения. Смысл может меняться, но незначительно и скорее во второстепенных или поверхностных уровнях прочтения.

Здесь есть два важных момента. Первый связан с темой субъектности, которую я исследую, и чтобы воспринимать это по-новому, в субъекте или в публичном поле, в речи, которую мы используем, должны произойти изменения. Для этого в обозримом будущем нет никаких предпосылок.

Второй момент: на выставке у меня представлены работы, которые можно отнести к четырем разным сериям или, скорее, техникам исполнения, так как я нахожу их все в той или иной степени связанными с ограниченным кругом тем: поломки и сбои, повторение, последовательность, чудо, божественное и так далее. Почти все мои работы подразумевают серийность и повторение. Здесь есть работа 2018 года, имитирующая церковные хоругви, которая визуально и концептуально перекликается с синей пиццей в золотой коробке 2023 года. Есть холст этого года, продолжающий начатую мной в 2017 году практику, по переосмыслению работ «Танец» и «Музыка» Матисса. Самые свежие работы на выставке — это серия из четырех картонных коробок, которые работают все с теми же сквозными для меня темами. Поэтому они так или иначе растянуты во времени и их восприятие мной происходит с учетом этих моментов.

КАКОЙ ОТПЕЧАТОК КАЗАНЬ ОСТАВИЛА НА ВАШЕМ ТВОРЧЕСТВЕ? НА ВАШ ВЗГЛЯД, МОЖНО ЛИ ГОВОРИТЬ О «КАЗАНСКОЙ ШКОЛЕ»?

Первый раз я оказался здесь в 2016 году и провел в Казани почти год, это событие совпало с моим переосмыслением личной художественной практики. До этого я больше 10 лет рисовал граффити и участвовал в различных выставках под псевдонимом. Из-за отсутствия такого большого количества друзей и знакомых, как в Краснодаре, я больше времени проводил наедине, читал, гулял по городу и делал фотографии различных «поломанных» вещей и объектов, осмысление которых привело меня к пониманию того художественного вектора, в котором я работаю сейчас. Многие темы, которые я развиваю или только собираюсь к ним приступить, возникли благодаря моему пребыванию в Казани.

На данный момент я не думаю, что можно говорить о «казанской школе», все плюс-минус выглядит так же, как и во многих других регионах в рамках определенных трендов и мейнстрима. Школа подразумевает какое-то основание, она должна вокруг чего-то вращаться, в первую очередь идеологически, концептуально или стилистически. Нельзя просто собрать в одном месте группу художников и называть это школой.

КАКИЕ ХУДОЖНИКИ ОКАЗАЛИ ВЛИЯНИЕ НА ТО, С КАКИМИ ТЕМАМИ И КАКИМ ОБРАЗОМ ВЫ РАБОТАЕТЕ СЕЙЧАС?

Говорить о влиянии довольно сложно, так как для начала нужно определить, что это такое и как оно проявляется. Я позволю себе упростить задачу и просто перечислить имена, оказавшие на меня влияние в разные моменты и которые я вспоминаю чаще всего: Анри Матисс, Дюшан, Ив Кляйн, Ричард Серра, Уильям Уотерхаус, Уорхол, Кошут, Тильман Хорниг и Пауль Барщ, Георгий Якутович, режиссеры Сергей Параджанов и Юрий Ильенко, мои преподаватели из университета Леонид Иванович Проненко и Надежда Анатольевна Устрицкая, различные граффити артисты и граффити в целом, а также большое количество ныне живущих художников.

КАКОЙ ГОРОД БЛИЖЕ ВСЕГО ВАШЕМУ СЕРДЦУ?

В данный период жизни Казань.

ЧТО ДАЕТ ВАМ СИЛ?

Искусство.

Зуля Алиева

КАК ВЫ СМОТРИТЕ НА РАБОТЫ (ПРЕДСТАВЛЕННЫЕ НА ВЫСТАВКЕ, НО СОЗДАННЫЕ РАНЕЕ) ИЗ НАСТОЯЩЕГО МОМЕНТА? ВИДИТЕ ЛИ В НИХ НОВЫЕ СМЫСЛЫ? ЕСЛИ РАБОТА НЕДАВНЯЯ, РАССКАЖИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, О НЕЙ.

Представленные на выставке работы из серии «Речные приключения» созданы год назад. Я хотела запечатлеть в них образ реки Волга как сложного фантастического организма из воспоминаний, желаний, игр, страхов и легенд и одновременно были — с ее темными неизвестными глубинами, окаменелостями, цветущей водой и корабельным металлом. Когда я снимала их, то не была уверена, что то, что является мне в воспоминаниях, все еще существует. Мне казалось, что я уже больше конструирую картинку, чем взаимодействую с ландшафтом этого водоема. Но с тех пор я так же часто приезжаю в Казань, гуляю по местным берегам и вижу все больше этой детской магии и подвижности реки. Для меня это подтверждает важность и желание соприкосновения с этим зыбучим миром и неуловимой тайной вод.

КАКОЙ ОТПЕЧАТОК КАЗАНЬ ОСТАВИЛА НА ВАШЕМ ТВОРЧЕСТВЕ? НА ВАШ ВЗГЛЯД, МОЖНО ЛИ ГОВОРИТЬ О «КАЗАНСКОЙ ШКОЛЕ»?

Для меня Казань — это город детства и отрочества, мифов и сказок. И я все еще вижу ее такой. Это маленькая тайная страна, которую можно бесконечно исследовать. И, конечно же, для меня это связь с природой родного края. Эти темы так или иначе периодически прослеживаются в моих работах, даже если я снимаю их в другом месте. Мне кажется, это какие-то базовые наследственные образы, как ручьи, перетекающие из века в век. Но в то же время, я не думаю, что какие-либо пересечения тем или методов у современных художников можно назвать «школой». Для образования связи прежде всего важно духовное или идейное объединение. Тогда создается прочная цепь. Такую цепь трудно разъединить, но в то же время она не пропустит новое звено. Нужна ли она тогда? Я вижу, что большинство художников существует поодиночке в своем мире. Кому-то так спокойнее, а другой из-за этого страдает. Мне же это кажется ценным, ибо так рождается все больше и больше маленьких миров, и им не обязательно быть единым субъектом. Но интересно наблюдать, как тропы могут пересекаться.

КАКИЕ ХУДОЖНИКИ ОКАЗАЛИ ВЛИЯНИЕ НА ТО, С КАКИМИ ТЕМАМИ И КАКИМ ОБРАЗОМ ВЫ РАБОТАЕТЕ СЕЙЧАС?

Самым великим творцом я считаю природу. И в целом, мне не нужно большего. Но могу сказать, что определенное влияние на меня оказал голландский художник Отто Марсеус ван Скрик. Мне кажется, мы с ним видим флору и фауну похожим образом, и мне хочется достичь подобной сложности и драмы в изображении. И я могу бесконечно изучать изображения сказочного леса татарского художника и иллюстратора Файзрахмана Аминова. А на чувственном уровне мне близок американский фотограф Алек Сот. В своих сериях я так же часто работаю с темами поиска любви, себя, одиночеством, отрешенностью от мира, меланхоличными пейзажами, письменными артефактами. Когда я начинаю сомневаться в себе и в жизни вообще, я обращаюсь к его книгам.

КАКОЙ ГОРОД БЛИЖЕ ВСЕГО ВАШЕМУ СЕРДЦУ?

Пока что с уверенностью могу сказать, что моему сердцу ближе всего Казань. Но это безответная любовь, а потому я продолжаю искать что-то другое.

ЧТО ДАЕТ ВАМ СИЛ?

Осознание того, что планета пропитана магией и любовью. Я довольно грустный человек, но контакт с природой всегда дает мне возможность почувствовать, что я являюсь частью этого мира, и мне тут рады. Я знаю, что в любой природной точке вселенной я буду ощущать себя дома. Это позволяет мне чувствовать себя менее одиноко. И жизнь становится похожа на бесконечную череду свиданий со всей планетой сразу. А еще силы дает дружба. В нее я еще верю.

Зухра Салахова

КАК ВЫ СМОТРИТЕ НА РАБОТЫ (ПРЕДСТАВЛЕННЫЕ НА ВЫСТАВКЕ, НО СОЗДАННЫЕ РАНЕЕ) ИЗ НАСТОЯЩЕГО МОМЕНТА? ВИДИТЕ ЛИ В НИХ НОВЫЕ СМЫСЛЫ? ЕСЛИ РАБОТА НЕДАВНЯЯ, РАССКАЖИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, О НЕЙ.

Работа, которую я сделала специально к этой выставке, новая. Схожую я делала год назад к выставке «Озарения» в галерее Виктория в Самаре, сейчас же решила доработать эту тему. Хроника Полного Цикла Мышиного государства — замкнутая история, в которой два противостоящих друг другу слагаемых, перетекая одно в другое, сливаются в единицу. В этом государстве живут только мыши и змеи, и вторые всегда побеждают первых, залог их эффективности в борьбе состоит в сложном сплетении, которым они побеждают свою природную уязвимость. Мыши в надежде одержать победу и повторить их успех объединяются и скручиваются хвостами, но попадают в безвыходное положение - Крысиного Короля. Обездвиженные они попадают мельницу (Главную машину №2). Ее колесо вращается без остановки и перемалывает их в главного врага, противостояние с которым шло всю их мышиную жизнь.

КАКОЙ ОТПЕЧАТОК КАЗАНЬ ОСТАВИЛА НА ВАШЕМ ТВОРЧЕСТВЕ? НА ВАШ ВЗГЛЯД, МОЖНО ЛИ ГОВОРИТЬ О «КАЗАНСКОЙ ШКОЛЕ»?

Я не чувствую след или влияние Казани как единицы, и, наверное, отпечаток — это факт моего рождения здесь.

КАКИЕ ХУДОЖНИКИ ОКАЗАЛИ ВЛИЯНИЕ НА ТО, С КАКИМИ ТЕМАМИ И КАКИМ ОБРАЗОМ ВЫ РАБОТАЕТЕ СЕЙЧАС?

В свое время главным вдохновением для меня было ткачество Паракаса, его загадочная и стройная изобразительная логика. Также это были Терри Гилиам, Марк Шагал, Мэтью Барни. И искусство ислама с его сложной божественной волей к украшательству.

КАКОЙ ГОРОД БЛИЖЕ ВСЕГО ВАШЕМУ СЕРДЦУ?

Белград. В нем я чувствую свою самость, очень чудной и живительный для меня город. Правда влюбилась я в него за много лет до посещения, через работы Павича и, когда я там, воображаю себя Геро из «Внутренней стороны ветра».

ЧТО ДАЕТ ВАМ СИЛ?

Мечты. Иногда мне кажется я больше воображаю о всяком, чем хожу ногами по земле.

Илья Татаров

КАК ВЫ СМОТРИТЕ НА РАБОТЫ (ПРЕДСТАВЛЕННЫЕ НА ВЫСТАВКЕ, НО СОЗДАННЫЕ РАНЕЕ) ИЗ НАСТОЯЩЕГО МОМЕНТА? ВИДИТЕ ЛИ В НИХ НОВЫЕ СМЫСЛЫ? ЕСЛИ РАБОТА НЕДАВНЯЯ, РАССКАЖИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, О НЕЙ.

Мне кажется, работы представленные на выставке можно описать как некую детскую практику. Это постоянное выстраивание собственного мира со своим нарративом, но при этом с отголосками окружающей реальности, например рисование во время просмотра мультфильма и частичное использование персонажей оттуда. В этом смысле я полностью придерживаюсь этой логики.

Про работы хочется рассказать, начиная с факта, который я не так давно узнал, о том, что болотный мох сфагнум является природным антисептиком: он не дает развиваться бактериям, что позволяет болоту консервировать внутри себя любую органику. Мне кажется, это интересно в контексте некоего хранилища попадаемых данных, которые трансформируются внутри в новые формы. Так и получились эти объекты, они как будто стараются быть похожими на реально найденные артефакты, хотя в общем-то являются моими рукотворными.

Мне нравится размышлять на тему культуры, какой она предстает внутри разных источников и в каком виде доходит по разным каналам.

Я вырос в небольшом городе Оренбурге, где часто можно встретить старую архитектуру с элементами деревянного зодчества, при этом я абсолютный адепт западной поп-культуры с ее фильмами, играми, и литературой. Мне кажется, интересно совместить эти нарративы в одном объекте, который в каком-то смысле будет отражать дух времени, и то в каком виде до нас доходила заграничная культура.

КАКОЙ ОТПЕЧАТОК КАЗАНЬ ОСТАВИЛА НА ВАШЕМ ТВОРЧЕСТВЕ? НА ВАШ ВЗГЛЯД, МОЖНО ЛИ ГОВОРИТЬ О «КАЗАНСКОЙ ШКОЛЕ»?

Казань стала каким-то огромным толчком для меня. Переехав из маленького города, ты как будто выбираешься из информационного вакуума и начинаешь открывать для себя новые каналы связи ранее тебе недоступные. Я считаю, Казань имеет огромный потенциал, и сейчас мы наблюдаем за тем, как она набирает свою силу в сфере культуры. Не знаю насчет «казанской школы», но о том, что Казань в скором будущем станет одной из крупнейших точек притяжения культуры в России, мне кажется, можно говорить наверняка.

КАКИЕ ХУДОЖНИКИ ОКАЗАЛИ ВЛИЯНИЕ НА ТО, С КАКИМИ ТЕМАМИ И КАКИМ ОБРАЗОМ ВЫ РАБОТАЕТЕ СЕЙЧАС?

Хочу отметить Леонида Сокова как художника, который в принципе стал тем, кто сподвиг меня на занятие творчеством. Я обучался на художественной обработке дерева, и Леонид открыл для меня новые способы работы с прикладными материалами, благодаря чему я начал собственные эксперименты.

КАКОЙ ГОРОД БЛИЖЕ ВСЕГО ВАШЕМУ СЕРДЦУ?

Тут я, наверное, отмечу, что мне не близка городская жизнь, и в целом я не хотел бы на постоянной основе жить в городе, но если выбирать, то мне кажется Казань закрывает все потребности городского жителя и в целом является приятным современным городом.

5. ЧТО ДАЕТ ВАМ СИЛ?

Силы мне дает взаимодействие с природой в любом виде. Если есть возможность, то это выезд далеко за город, но если нет, то даже прогулка по парку, наблюдение за растениями и насекомыми очень сильно заряжает меня и дает новых сил.

Настя Мороз

КАК ВЫ СМОТРИТЕ НА РАБОТЫ (ПРЕДСТАВЛЕННЫЕ НА ВЫСТАВКЕ, НО СОЗДАННЫЕ РАНЕЕ) ИЗ НАСТОЯЩЕГО МОМЕНТА? ВИДИТЕ ЛИ В НИХ НОВЫЕ СМЫСЛЫ? ЕСЛИ РАБОТА НЕДАВНЯЯ, РАССКАЖИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, О НЕЙ.

Все работы на данной выставки сделаны в этом году. В этом году у меня была первая персональная выставка в Казани. И большая часть работ приехала в Москву сразу после закрытия персональной. Думать и рефлексировать приходилось в ускоренном режиме. Сама идея экспонирования работ на выставки возникла частично после первой встрече в Казани в моей мастерской с куратором Марины Бобылевой. Была такая фраза от Марины: “Мне кажется можно создать что-то наподобие советского "живого уголка" “. И я пошла думать, параллельно в Казани выставка продолжалась, мы проводили медиации и я все смотрела на работы, разговаривала с посетителями. И в какой то момент поняла что “советский живой уголок” - он родом из детства. Как написано в аннотации к работам ….Для художницы источником этих форм послужил валежник, который собирал и приносил домой ее отец. "С корягами было интересно играть. Это наложило свой отпечаток на мое творчество. Они отпечатались как тени на стене," — рассказывает художница. Поэтому к открытию групповой выставки в Триумфе у меня сложилась вся картина и все смыслы.

КАКОЙ ОТПЕЧАТОК КАЗАНЬ ОСТАВИЛА НА ВАШЕМ ТВОРЧЕСТВЕ? НА ВАШ ВЗГЛЯД, МОЖНО ЛИ ГОВОРИТЬ О «КАЗАНСКОЙ ШКОЛЕ»?

Казань — это мой дом. Я родилась и выросла тут. Проходя архитектурную практику в Москве в мастерской Евгения Викторовича Асса, я вернулась обратно и не захотела остаться в Москве. Для меня Казань — место, уникальное тем, что две религии живут мирно рядом друг с другом, уважая традиции. Возможно поэтому моя керамика абстрактна, в ней нет глаз, людей — всего того, что запрещено изображать в исламе. И мой круг художников, с кем мы общаемся тесно, поддерживаем друг друга в их работах я тоже замечаю абстрактные формы. Взять, например, работы Катерины Конюховой, Neji201 или Ирины Сафиуллиной — там нет людей и глаз.

КАКИЕ ХУДОЖНИКИ ОКАЗАЛИ ВЛИЯНИЕ НА ТО, С КАКИМИ ТЕМАМИ И КАКИМ ОБРАЗОМ ВЫ РАБОТАЕТЕ СЕЙЧАС?

Я не сразу это осознала это влияние. Только спустя годы, начав свою художественную карьеру я понимала, что это все влияния Евгения Викторовича Асса, [оказанное на меня] во время архитектурной практики в его мастерской. Я тогда занималась подготовкой материала к журналу «Татлин», номер которого был посвящен практике и жизни Евгения Асса. Я просмотрела много материала, архивных фото, слушала интервью. Будучи архитектором, он был и куратором, делал паблик-арты и занимался обучением. В какой-то степени я тоже всем этим занимаюсь в Казани помимо художественной керамики.

Что касается моих керамических работ, то это, конечно, Аниш Капур. Его простые по форме, но мощные по смыслу и впечатлению работы. Свои эксперименты я в голове иногда мысленно увеличиваю до гигантских масштабов, чтобы в работу можно было войти, — это, наверное, мой большая мечта. Мне интересна тема зарождения жизни — это самое мощное, что со мной происходило. А также советское детство. Я переодически к нему возвращаюсь в той или иной степени. Например, в работе "Love is", где я слепила большие керамические жевачки. Еще мне нравится работать с различными масштабами. Делая то большие, то очень мелкие работы.

КАКОЙ ГОРОД БЛИЖЕ ВСЕГО ВАШЕМУ СЕРДЦУ?

Это Казань, ритм и звуки города мне приятны. Сам масштаб и скорость города. С каждым годом он хорошеет — тут комфортно жить.

ЧТО ДАЕТ ВАМ СИЛ?

Для меня место силы — это лес-природа. С детства папа брал нас с собой в лес. Мы уезжали в соседнюю республику Марий Эл. Там есть прекрасная речка Илеть — в меру быстрая, холодная, с белым песком. Там так тихо и чисто, что хочется никуда не торопиться. До сих пор туда ездим.

Нурия Нургалиева

КАК ВЫ СМОТРИТЕ НА РАБОТЫ (ПРЕДСТАВЛЕННЫЕ НА ВЫСТАВКЕ, НО СОЗДАННЫЕ РАНЕЕ) ИЗ НАСТОЯЩЕГО МОМЕНТА? ВИДИТЕ ЛИ В НИХ НОВЫЕ СМЫСЛЫ? ЕСЛИ РАБОТА НЕДАВНЯЯ, РАССКАЖИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, О НЕЙ.

Мои работы представляют собой некую концентрацию переживаний за последние полтора-два года. Через поэтические образы я старалась запечатлеть момент трансформации тела в период внутреннего или внешнего волнения. Герои моих работ находятся в критической для них ситуации. Зацикленная анимация фиксирует внимание зрителя на трагедии и проживании момента, а тканевые объекты придают сакральность сюжету изображения. В последнее время во мне есть какой-то порыв утешить зрителя, сделать его боль видимой. Слезы — ключевой элемент моих работ. Это та драгоценность, которую я хочу уберечь от агрессии окружающего мира.

КАКОЙ ОТПЕЧАТОК КАЗАНЬ ОСТАВИЛА НА ВАШЕМ ТВОРЧЕСТВЕ? НА ВАШ ВЗГЛЯД, МОЖНО ЛИ ГОВОРИТЬ О «КАЗАНСКОЙ ШКОЛЕ»?

Казань, как крупный город с активно развивающейся сферой культуры, открыла для меня новые возможности. Здесь у меня появились интересные проекты, где я работала с различными темами и медиумами. Если говорить о «казанской школе», то она обретает новый образ в лице художников, которые начинают появляться на современной казанской сцене. В том числе благодаря местным культурным институциям, которые способствуют выставочной деятельности и образовательным инициативам.

КАКИЕ ХУДОЖНИКИ ОКАЗАЛИ ВЛИЯНИЕ НА ТО, С КАКИМИ ТЕМАМИ И КАКИМ ОБРАЗОМ ВЫ РАБОТАЕТЕ СЕЙЧАС?

Могу сказать, что работы Марины Абрамович и Аниша Капура, посвященные теме телесности и ритуальности, оказали на меня глубокое влияние. Среди более современных художников мне близко творчество Арвиды Бистрем и Петры Коллинз, где они исследуют концепт женственности и работают с созданием личной мифологии. Также меня сильно вдохновляет кинематограф, люблю фильмы Дэвида Линча, Луки Гуаданьино, Джулии Дюкорно, Хидэаки Анно, поэтому работаю с анимацией. Движение и наложение звуков позволяют мне создавать несколько слоев в работе, помогая погружать зрителя глубже в историю.

КАКОЙ ГОРОД БЛИЖЕ ВСЕГО ВАШЕМУ СЕРДЦУ?

Мне нравится жить и работать в Казани, но в последнее время я преисполнилась новой любовью к родному городу. Кажется, как будто с годами связь с домом усиливается. В течение последних двух лет я снимаю все на видео, хочу создать небольшой фильм. Для меня очень важно запечатлеть все моменты ускользающего пейзажа, запомнить все запахи и звуки родного города.

ЧТО ДАЕТ ВАМ СИЛ?

Для меня неоценимой силой и вдохновением является общение с близкими людьми. Мои друзья и семья занимают особое место в моей жизни, я искренне благодарна за их присутствие и поддержку.

Сания Саженская

КАК ВЫ СМОТРИТЕ НА РАБОТЫ (ПРЕДСТАВЛЕННЫЕ НА ВЫСТАВКЕ, НО СОЗДАННЫЕ РАНЕЕ) ИЗ НАСТОЯЩЕГО МОМЕНТА? ВИДИТЕ ЛИ В НИХ НОВЫЕ СМЫСЛЫ? ЕСЛИ РАБОТА НЕДАВНЯЯ, РАССКАЖИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, О НЕЙ.

Объект был сделан ровно год назад, и за это время он успел побывать в 4 разных пространствах. В МГАХИ им. Сурикова, Национальной казанской библиотеке, Новой Третьяковке и в галерее «Триумф». В каждом пространстве шатер воспринимался очень по-разному. В галерее «Триумф», например, он дополнился новыми смыслами, когда в центр композиции, который посвящен моей семье и моим предкам, добавилось еще одно яйцо, связанное уже не только с прошлым и настоящим — а со скорым будущим: мы с мужем ждем ребенка. Шатер действительно получился очень личным проектом, потому что он создавался на тот момент с моим будущим мужем (мы поженились вскоре после защиты диплома тем же летом). Получается, процесс создания шатра и его перемещения был параллелен формированию нашей с мужем семьи.

КАКОЙ ОТПЕЧАТОК КАЗАНЬ ОСТАВИЛА НА ВАШЕМ ТВОРЧЕСТВЕ? НА ВАШ ВЗГЛЯД, МОЖНО ЛИ ГОВОРИТЬ О «КАЗАНСКОЙ ШКОЛЕ»?

Для меня это сложный вопрос, так как я фактически сама со стороны видела Казань, не могу сказать, что я в полной мере отношусь к этому городу: я никогда там не жила и приезжала скорее туда как турист. Но в то же время Казань стала очень важным для меня местом, именно там прошла моя первая персональная выставка в Национальной Библиотеке, что для меня очень значимо. А также все мои родственники исторически родом из-под Казани, Уфы, Оренбурга, мне часто рассказывали о нашей принадлежности к Волжской Булгарии. Поэтому, конечно, для меня это очень важный город, с котором мне бы хотелось чаще взаимодействовать. О «казанской школе» ничего не могу сказать, так как почти никого не знаю из казанских художников. Хорошо знакома с Сашей Шардаком, который курировал мою выставку, и вместе с которым мы участвуем в выставке в «Триумфе».

КАКИЕ ХУДОЖНИКИ ОКАЗАЛИ ВЛИЯНИЕ НА ТО, С КАКИМИ ТЕМАМИ И КАКИМ ОБРАЗОМ ВЫ РАБОТАЕТЕ СЕЙЧАС?

Сложно назвать кого-то конкретно. Когда я работала над шатром, я изучала строение движимых конструкций кочевых культур, а также вдохновлялась Шуховской башней Татлина. Ремесло, насмотренность мирового искусства, любовь к экспериментам с разными техниками и материалами мне дала моя монументальная мастерская Суриковского института. А на выбор тем повлияли люди, с которыми я сталкиваюсь в моей социокультурной практике. Я соавтор программы для подростков с миграционным опытом в Музее «Гараж». В первую очередь вдохновляюсь людьми с их судьбами, а потом уже думаю над пластическим решением.

КАКОЙ ГОРОД БЛИЖЕ ВСЕГО ВАШЕМУ СЕРДЦУ?

Москва, Ташкент, Казань.

ЧТО ДАЕТ ВАМ СИЛ?

Приезжие из Центральной Азии и других стран, которые становятся героями моих работ и практик. А также семья, чья поддержка помогает идти дальше.