Where the beauty gets created: at Tatyana Kotenochkina’s studio

РАССКАЖИ О ТОМ, КАК ТЫ СТАЛА ХУДОЖНИЦЕЙ? ЧТО ТЕБЯ К ЭТОМУ ПРИВЕЛО?

В целом истории никакой нет. Я с детства умела рисовать и делала это много. Пока взрослела, я все больше понимала, что особо ничего больше не умею. Правда когда в 18 лет поступала в институт, то думала, что я уже супер художница, хотя рисовала достаточно посредственно. Со временем я углублялась больше в практику. Особенно с татуировкой — с ней пришлось много рисовать. И чем больше я практиковалась, тем больше понимала, что рисовать я не умею. Сейчас сложно сказать, считаю ли я себе художником. Скорее всего да, но точно не в главной ипостаси этого слова. Я просто занимаюсь этим, потому что не могу не делать.

В ТВОИХ РАБОТАХ ПОВТОРЯЕТСЯ ОДИН ОБРАЗ — ДЕВУШКИ С КОСИЧКАМИ, КАК ПРАВИЛО, ОНА ГРУСТНАЯ ИЛИ ПЛАЧУЩАЯ — КАК ОН БЫЛ ПРИДУМАН?

Я всегда рисовала людей, по большей части девушек. Это был супер близкий персонаж. Мне всегда говорили: «Ты что, опять рисуешь себя?». И мне это очень не нравилось. А потом подумала, а что мне тогда рисовать? Зачем что-то выдумывать, если я могу брать образы из своей жизни, из того, что со мной происходит. Даже то, как я выгляжу в момент рисования, могу перенимать в работы. Если мне сложно придумать наряд, то я просто смотрю на себя.

Грустный или плачущий образ закрепился пару лет назад, когда был тяжелый период в жизни. Мне кажется, что я тогда выплакала все виды слез, которые только возможны. Сейчас уже я не рисую так много плачущих.

ПОЛУЧАЕТСЯ, ЧТО ТЫ САМА ДЛЯ СЕБЯ САМОЕ БОЛЬШОЕ ВДОХНОВЕНИЕ? Я ЗАВИДУЮ.

На самом деле, я думаю, что это даже не вдохновение, а некая хитрость. Фантазия — это очень классная штука, ее здорово развивать, но проще всего посмотреть на себя. Получается твой собственный дневник. Сразу транслируешь то, что с тобой происходит: на улице кто-то посмотрел на тебя особым образом, кто-нибудь потерял вещь, а ты ее поднял. И это все можно рисовать, чтобы не сидеть и не думать: «А что же мне изобразить?»

ТЫ РАБОТАЕШЬ СРАЗУ С НЕСКОЛЬКИМИ МЕДИУМАМИ: ЖИВОПИСЬ, СКУЛЬПТУРА, АНИМАЦИЯ, ГРАФИКА. РАССКАЖИ, ПОЖАЛУЙСТА, О КАЖДОМ ИЗ НИХ ПОДРОБНЕЕ. ДОПУСТИМ, С ЧЕГО НАЧАЛИСЬ ТВОИ ОТНОШЕНИЯ С ГРАФИКОЙ?

Графика уже долго со мной. Когда рисуешь эскизы для татуировок — это самая настоящая графика, особенно когда рисуешь один эскиз на лист.

Насчет живописи, то я писала раньше акрилом, а как-то раз случайно попробовала масло. Но мою практику очень сложно назвать живописью. Живопись — это когда пишешь «живо», а я пока что еще не нащупала ту самую живость.

Со скульптурой вышло так, что мне захотелось заказать глину , чтобы попробовать сделать что-то полезное домой. Помню, что тогда приехало 25 килограммов глины. После этого началась моя история с лепкой вазочек и рамочек у себя дома, в коммуналке. Потом оказалось, что лепка не обязательно должна быть прикладная и можно переносить образы с рисунков в объем.. Это может быть просто безделушка. И она очень красиво может существовать в настоящем размере и реальных декорациях.

С инсталляциями я не так давно знакома. Кажется, все началось около трех лет назад, когда я начала понимать, что можно сделать и большую фигурку. Отношения с любым медиумом начинаются с мысли: «А, может быть, еще вот так сделать?». Наверное, это из-за того, что я долго не могу сосредотачиваться на одной работе, особенно если она большая. Мне вечно хочется перепрыгнуть — и то тут поделать, то там.

С анимацией интересно. Я в целом всегда мечтала стать мультипликатором, разрабатывать персонажей. Раскладывала таро, рассказывала о мечте всем своим друзьям и знакомым. А меня все только и спрашивали: «Ну что ты не делаешь?». А теперь чувствую, что мы с анимацией подходим друг другу. Скоро даже небольшой юбилей.

НАВЕРНЯКА С МАТЕРИАЛАМИ У ТЕБЯ ПОХОЖАЯ ИСТОРИЯ? ВЕДЬ В ТВОЕЙ ПРАКТИКЕ МНОЖЕСТВО САМЫХ РАЗНЫХ: ОТ ТКАНИ ДО НАЙДЕННЫХ ОБЪЕКТОВ. РАССКАЖИ, КСТАТИ, ПРО НИХ ПОПОДРОБНЕЕ.

Бывают такие периоды, что мне начинают встречаться в быту или на улице одни и те же предметы. Например, кости или красивые коряги. У меня нет цели забрать корягу, но постоянно находится какая-нибудь очень красивая, которую ты не можешь не взять. И в какой-то момент этого скапливается довольно много. А учитывая тот факт, что у меня никогда нет законченной идеи работы, часто бывает так, что просто вижу, будто бы чего-то не хватает, и хватаю что-то с полки, добавляю. То есть, всего лишь из-за того, что уже кучу всего накопилось — оно начало переползать и интегрироваться в мои работы.

КАЖЕТСЯ, ЧТО ТЫ ЧАСТО ПРИБЕГАЕШЬ К МЕТОДУ СЛУЧАЙНОСТИ.

Да, конечно. Запланированный результат меня часто фрустрирует. Я чувствую, что что-то «недо». Поэтому, когда всякое падает с неба само, — я не отказываюсь.

КАК ТЫ ОБЫЧНО РАБОТАЕШЬ? С ЧЕГО НАЧИНАЕТСЯ ТВОЙ РАБОЧИЙ ДЕНЬ?

Если вдруг у меня есть проект, который от меня ждут, то это всегда доходит до самых крайних дедлайнов. От этого, кстати, мой любимый элемент случайности только увеличивается. Все происходит само. У меня худо с планированием, но мой рабочий день обычно начинается с мысли: «Пора бы уже что-то сделать». Но чаще всего мой рабочий день начинается часов в шесть вечера, а там уже как карта ляжет.

ВЫХОДИТ, ТЫ БОЛЬШЕ НОЧНОЙ ЧЕЛОВЕК?

В формате работы — да. Когда у меня нет возможности сидеть за холстами в поездках, то я всегда встаю рано и делаю дела. Но это когда ты должен быть ответственным гражданином, чтобы нигде никого не подвести. Но если я дома, получается, что я просыпаюсь сразу в мастерской. Тогда уже работаю в ночи. Ночью еще так тихо — слышно как все спят. От этого совсем другое ощущение. Никто не пишет, не заходит в гости.

КАК ТЫ ВДОХНОВЛЯЕШЬСЯ И КАК ПОДДЕРЖИВАЕШЬ ЭТО ВДОХНОВЕНИЕ?

Я слушаю много музыки во время работы — и свою музыку, и плейлисты, и радио. Бесконечно разыскиваю всякие звуки, которые могут быть мне проницательны. Но в этом я нахожу мотивацию, а не вдохновение.

Думаю, что вдохновение — это много кино и книжек с иллюстрациями. Мне очень нравится советская книжная иллюстрация. Она ручная, настоящая и разнообразная. Постоянно встречаешь какие-нибудь странные штуки, даже непонятно как можно было такое нарисовать. А еще картинки, картинки, картинки. Я недавно начала увлекаться алхимическими и анатомическими иллюстрациями из учебников.

Я визуал, поэтому все воспринимаю через него. Живу и двигаюсь на картинках.

У ТЕБЯ МНОГО НАИВА, ДЕТСКОСТИ В РАБОТАХ, ЕЩЕ И ФАМИЛИЯ КОТЁНОЧКИНА — ЭТО КАК БУДТО ТОЛЬКО ДОПОЛНЯЕТ ТВОЕ ПОРТФОЛИО. КАКИМ ТЫ САМА ВИДИШЬ ЦЕНТРАЛЬНЫЙ СЮЖЕТ СВОИХ РАБОТ?

Если говорить об этом как о какой-то концепции, то я полагаю, что в своих работах могу позволить себе сделать то, чего не могу сделать в жизни: разрубить на две части и повесить на деревьях, задушить косичками или оказаться в каком-то месте. И мне от этого становится проще жить. Если заключать это в концепцию, то понимаю, что это может быть довольно купольно, как в личном вакууме сидишь и рисуешь всем на обозрение. Но при этом я уверена, что и другие могут чувствовать нечто подобное моим ощущениям. Поэтому центральный сюжет — это общечеловеческое чувство, ощущение, иногда гиперболизированное.

ПОСЛЕ СЮЖЕТОВ С УБИЙСТВАМИ И КРОВЬЮ ХОЧЕТСЯ СПРОСИТЬ ПРО ТВОЕ ОТНОШЕНИЕ К ЖЕСТОКОСТИ И НАСИЛИЮ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ, И, В ТОМ ЧИСЛЕ, В ТВОИХ РАБОТАХ.

Конечно, насилие — очень плохо. Но тут я пытаюсь обыграть тему смерти. Я к ней довольно благосклонно отношусь. Не то чтобы я этого жду, но отношусь к смерти с уважением. Поэтому мне нравится интерпретировать персонажей на грани или уже за той гранью, когда они умерли. В этом, конечно, есть очень много драматичного, летаргического, но есть и ирония, ведь я рисую вещи, которые невозможно сделать. Поэтому, мне думается, что это не про насилие, а про уважение к такому феномену, как смерть. Не табуирование и не боязнь этой темы. Ведь смерть — это естественно, а еще произойдет со всеми, поэтому смерть может быть даже веселой.

В КАКОЙ МОМЕНТ ТЫ ОБРАТИЛИСЬ К ТАТУ ПРАКТИКЕ? НАСКОЛЬКО Я ПОНИМАЮ, ТЫ БЬЕШЬ ТОЛЬКО СВОИ ЭСКИЗЫ — КАЖЕТСЯ, ЭТО ОЧЕНЬ ТРОГАТЕЛЬНО, КОГДА ЛЮДИ ПРИХОДЯТ ИМЕННО ЗА ТВОИМ РИСУНКОМ, ЧТОБЫ ОСТАВИТЬ ЕГО НА СВОЕМ ТЕЛЕ НАВСЕГДА.

Я думаю, что татуировка появилась в моей жизни раньше, чем я стала эдаким «маленьким художником». Татуировка привела меня в мир искусства. Показала мне, что может быть по-разному.

Сначала я подходила к тату как к ремеслу, поэтому хотела выполнять его качественно, у меня была клиентоориентированность, всяческие шапки профиля, всякие записи — одна коммерция. Благодаря татуировке я познакомилась с огромным количеством настоящих художников, которые показывали, что контура не обязательно должны быть ровными, что рисунок не обязательно должен быть правой рукой. А еще, что бывает абстракция. Мне довольно много времени потребовалось, чтобы понять, что я вообще чувствую от этого существа.

А ТВОЙ ЛЮБИМЫЙ ЭЛЕМЕНТ СЛУЧАЙНОСТИ ТЕБЕ УДАЛОСЬ ПРИВНЕСТИ В ТАТУИРОВКУ? С КОЖЕЙ ДРУГОГО ЧЕЛОВЕКА, ВСЕ ЖЕ, ДОВОЛЬНО ОТВЕТСТВЕННО РАБОТАТЬ.

У моего рисунка было очень сильное развитие. Когда я была более коммерчески направлена, то это все было ответственно. И клиентов было много. А потом, со временем, мои рисунки менялись и уже становились ближе мне самой, а не другим. Людей становилось меньше, но их запросы тоже менялись.

Сейчас все дошло до того, что люди просто приходят и говорят: «Я хочу вот эту картинку в оригинале и куда угодно. Выбери». На мне есть ответственность, чтобы хорошо это нанести, но во мне есть и интерес, ведь это новая кожа, новый человек. У нас происходит контакт, некий ритуал. Поэтому из сферы услуг это перешло во что-то магическое. Это действительно сеанс, где я узнаю что-то о человеке, а он предоставляет мне кусок своего биологического материала, чтобы я нанесла ему рисунок, в котором он настолько увидел себя, что хочет провести с ним всю жизнь.

Часто бывает такое, что про одну картинку спрашивает только один человек, а она только его и ждет.

У ТЕБЯ ЕСТЬ КАКОЕ-ТО ПРАВИЛО, КОТОРОГО ТЫ ПРИДЕРЖИВАЕШЬСЯ В ЖИЗНИ И В РАБОТЕ?

У меня есть только одно правило, хотя оно достаточно насильно над собой, но записано на подкорке, поэтому избавиться от него невозможно. Я все время пытаюсь в дне оставить что-то после себя. Что угодно. Это может быть даже какая-то маленькая зарисовка или сшитая рука для куклы, вырезать что-то. Но это обязательно должно быть нечто, что может перейти в следующий день и дать какой-то результат. Поэтому я всегда, когда просыпаюсь, хочу быть полезной этому дню. А эта штука только подталкивает меня к этому.

ТЫ МОЖЕШЬ ПРЕДСТАВИТЬ СЕБЕ ВЫСТАВКУ МЕЧТЫ? КАКОЙ ОНА БУДЕТ?

У меня никогда не было персональной выставки. Год назад, когда я еще жадничала и все мои работы были у меня под крылышком, я представляла себе выставку-откровение-анатомический атлас. Я очень хотела и хочу, на самом деле, до сих пор, сделать выставку в церкви. Конечно, развеску никакую не выдумывала. Просто представляла, что это будет последовательное объяснение всего, что происходит в этом мире и реальности со своей оптики.

СЕЙЧАС МНОГИЕ ИЗ НАС ОБРАЩАЮТСЯ К ИСКУССТВУ, ЧТОБЫ СПАСТИСЬ ОТ ЧУДОВИЩНОСТИ ОКРУЖАЮЩЕГО МИРА. МОЖЕШЬ ЛИ ТЫ НАЗВАТЬ ПЕСНЮ, ИЛЛЮСТРАЦИЮ, ФИЛЬМ ИЛИ ДРУГОЙ ВИД ТВОРЧЕСТВА, КОТОРЫМ ТЫ СПАСАЕШЬСЯ, И ОБЪЯСНИТЬ, ПОЧЕМУ ОН ВЫЗЫВАЕТ ТАКОЙ ОТКЛИК?

Меня всегда спасал «Форрест Гамп». Даже какие-то отдельные моменты или отрывки, сама личность героя — всегда меня поражали. При том, что в фильме также показан серьезный отрезок времени: войны, перевороты, президенты… Он всегда меня спасал тем, что все на самом деле может быть очень смешно, если посмотреть с другой стороны. И это всегда повышало ценность того времени, в котором мы живем. Сразу приходит осознание, что это великая возможность жить именно в это конкретное время. Я верю во всякие мистические штуки типа воплощений, поэтому меня это возвращает к мысли о том, как интересно оказаться именно здесь и именно в этой роли, этим человеком. Так становится проще.

А еще у меня есть песня, которую я выбрала для своих похорон. Это The Cape Kennedy Construction Company — Armageddon. И поется там о том, что мы все рождены для того, чтобы проиграть. Но это 60-70-е, поэтому поется все очень весело. Она меня тоже возвращает к тому, что мы не можем выиграть в этой игре. Но прожить все в формате вечного фестиваля может быть увлекательно.