Хороший пример: выставка «Как поймать мотылька?» в музее Набокова

Илья Крончев-Иванов: «Выставка "Как поймать мотылька?" носит отчетливый сайт-специфик характер. С одной стороны, ее локация — это музейное выставочное пространство, но не стоит забывать, что, с другой стороны, это место памяти. Дом, в котором прожил свое детство и отрочество Владимир Набоков. При создании проекта и выстраивания экспозиции для меня было важным, чтобы работы художников, большинство из которых были созданы специально для выставки ("Quercus" Марьи Дмитриевой, "Open Mo(u)th" Алины Кугуш, "Сестра (Hydria)" Гали Фадеевой, "Сигнал" Натальи Федоровой), вступали в диалог с наследием Набокова. Точками отсчета для подобного взаимодействия могли стать литературные произведения писателя, события из его биографии, личные увлечения, путешествия во сне и наяву.

Музей Набокова занимает лишь малую часть дома на Большой Морской улице, в которой проживала семья писателя. Для меня, как для куратора, было важно разместить проект параллельно основной экспозиции, не внедряясь в нее, чтобы оставить целостным музейно-мемориальное пространство, где зритель мог бы ознакомиться с жизнью и творчеством Набокова. Поэтому выставка разместилась в трех залах музея (Малая Столовая, Зеленая Гостиная, Библиотека), образуя анфиладу параллельно основной экспозиции. Эти комнаты сильнее всего пропитаны памятью о Набокове, их стены и интерьер все еще помнят присутствие его гения.

Так, например, в своей работе Галя Фадеева отталкивается от фигуры родной сестры Набокова, которая проживала в этом доме вместе с писателем до их отъезда из России. Художница наполняет музейные витрины графическими листами и отрывками текстов из переписок сестры и брата, создавая образ сестры как сосуда для воспоминания. Марья Дмитриева, размышляя в своей работе о сущности художественного эскапизма и сопутствующего ему одиночества, в первую очередь пыталась ответить на вопрос — "как заземлить свои работы в родном доме Набокова?". Приживить этот вопрос к необъятному реликту, что укоренен здесь своей юностью и памятью.

В практике создания сайт-специфик работ, как для куратора, так и для художника, помимо идеи самой работы, очень важна специфика ее экспонирования, которая также влияет на возникновение новых смыслов, возникающих в семантическом поле экспозиции. Например, представляя видеоработу Леры Лернер "Побег" в музейном шкафу вместе с узнаваемыми объектами художницы, мы имеем дело уже, скорее, с видеоинсталляцией, напоминающей секретер из дамских комнат эпохи рококо или альков. Интимное и приватное место.

Попадая из Малой Столовой в Зеленую Гостиную, зритель сразу становится объектом ловли. На него, словно открытые рты, направлены большие сачки художницы Алины Кугуш. Замысел этой трехчастной инсталляции (Catch, Cross-Scale, Archive) не только в том, чтобы проследить все этапы поимки насекомого от сачка до коллекции, но и провести некий урок эмпатии, сменив человеческую оптику на нечеловеческую. Важно отметить, что Зеленая Гостиная является единственным еще не музеефицированным, а, скорее, руинизированным и находившимся в процессе реставрации, пространством. Оно само по себе уже является сложным и эффектным произведением искусства, поэтому наша задача была вмешаться в этот интерьер как можно меньше (less is more)».

Описание художницей Алиной Кугуш каждой из частей ее инсталляции «Open Mo(u)th»:

Catch

В пространстве Зеленой Гостиной расставлены сачки с кирпичными основаниями. Из предмета динамики они превращаются в самостоятельные монументы — активированные ловушки. Ловушки раскрытых для охоты ртов. Размер сачков намекает нам, что предстоит охота на большого мотылька.

Cross-scale

Cross-scale (от англ. межчешуйчатый, межмасштабный) отталкивается от оригинальной метафоры, примененной Набоковым-энтомологом к описанию узоров чешуекрылых. Подсчитывая чешуйки крыла, Набоков использовал ряды как широты, а жилки как меридианы. Таким образом, в его методе географическая градусная сетка сжималась с планетарного масштаба до размера крыла бабочки. Мы видим натянутую сеть с парящими лепестками весьма узнаваемой фактуры. Распотрошенные кроссовки из предмета бега и бегства превращаются то ли в чешую, то ли в сбившихся вместе мотыльков. Они висят внахлест и сбиты в кучу, образуя облако крыла бабочки рода Polyommatus.

Archive

На стене сонм четверокрылых созданий — полулюдей-полумотыльков. Игла, подобно хирургическому инструменту, прорезает куски оргстекла, образуя печатную форму. Краска впечатывается в бумагу под давлением станка, оставляя след некогда порхающего. Так появляется гравюра. Станок, давление, печать. Печать, давление, станок. Теперь листы собраны в коллекцию.

Илья Крончев-Иванов: «В последнем зале выставки в библиотеке семьи Набоковых на письменном столе расположились светящиеся бражники "Мертвая голова" Дениса Прасолова. Они, словно существа, которые предвещают трагедию, но при этом дарят свет надежды. В одном из антикварных шкафов поместились голограммы Натальи Федоровой, а на стенах над энтомологической коллекциями левитируют графические листы Жени Музалевского.

Все работы, с одной стороны, посвящены мотылькам и энтомологическому увлечению писателя, но, с другой — таинственным образом многие появления бабочек на страницах произведений писателя были связаны со смертью. Его герои задумываются о ней, дают множество определений, пытаются ее преодолеть и, в итоге, приходят в ужас при мысли о потери памяти после своей кончины. По Набокову, смерть — это беспамятство, обезличивание, утрата собственного "я", а значит память — способ остаться не пойманным ею.

Чтобы обессмертить бабочку, ее необходимо поймать, усыпить, препарировать, классифицировать (то есть дать ей имя), поместить в прозрачный короб для обозрения. Возможно ли также пригвоздить жизнь? Или воспоминание о жизни? И, может быть, для того, чтобы понять Набокова, стоит задуматься, зачем он был так жесток с бабочками (давним символом бессмертия души)? И тогда возникает новый вопрос-ловушка: как поймать мотылька, чтобы оставить его не пойманным?».

Выставка открыта до 26 ноября.