Alexandra Lekomtseva's collection

АЛЕКСАНДРА: Если бы ты знала, в каком я сейчас положении — ты бы оценила. Я лежу на диване с документами и серьезнейшим договором, с бокальчикам шампанского, который я пью из нашей коллекции сервиза из Гусь-Хрустального.
МАРИНА: Требую селфи!
АЛЕКСАНДРА: Да, конечно! Я пришлю тебе фотку!
МАРИНА: Расскажи о том, как у тебя происходит процесс покупки? Связано ли это с твоей работой в SAMPLE? Например, я всех художников, с которыми работала, в конце концов я покупаю, либо они сами что-нибудь дарят.
АЛЕКСАНДРА: Нет, у меня, кстати, подарков нет вообще. До того, как я пришла работать в SAMPLE, я уже покупала искусство в этой галерее. Потом я просто начала там работать и продолжила покупать у них же искусство. В своей работе я вообще несколько абстрагирована от художников, у меня есть всего несколько личных контактов.
МАРИНА: Стало даже интересно, кто это?
АЛЕКСАНДРА: Это Родион Китаев, Варвара Чельцова, и, наверное, Гончарова — и все.
МАРИНА: Думаю, что у тебя точно есть дома чашечка Чельцовой.
АЛЕКСАНДРА: Нет, но у меня есть ее работа, которая была первой проданной в ее карьере. Я купила ее в SAMPLE в 2016 году.

МАРИНА: Точно! Родион Китаев, думаю, тоже точно есть?
АЛЕКСАНДРА: Да, потому что он очень нравится моему мужу. Работы Родиона даже висят у него в офисе. Однажды художник расписывал нам стену в нашей гостинице, так что, можно сказать, у нас есть прям муралы Китаева.
МАРИНА: Давай помечтаем: если бы у тебя было бесконечное количество денег, кого бы ты купила?
АЛЕКСАНДРА: Это такой вопрос — не в бровь, а в глаз! Как: «Кто ваш любимый художник?», «А какой ваш любимый музей?»...
МАРИНА: Мне кажется, у каждого есть хотя бы три финалиста!
АЛЕКСАНДРА: Если говорить о ком-то из старого искусства, то я бы, конечно, хотела иметь Уорхола, Поллока, Ван Гога, Пикассо. Возрождение — не мое, возможно — это деформация из-за образования. Но все же — Ван Эйка было бы круто иметь.
МАРИНА: Но как жить с Ван Эйком? Например, идешь делать яичницу и смотришь на Ван Эйка!
АЛЕКСАНДРА: Мне кажется, в этом и есть прикол искусства: оно должно везде совмещаться с жизнью. Если ты любишь искусство, которое у тебя есть, — ты будешь с ним жить! Знаешь, вообще я бы хотела себе все подряд: и Кифера, и Базелица, и, например, Симону Ли, которая сейчас победила в Венецианской биеннале от США.

МАРИНА: Так и подумала, что ты бы ее купила! А как ты, кстати, относишься к старым мастерам?
АЛЕКСАНДРА: Это интересно. Но, я думаю, коллекционирование старого искусства и современного — это разные сферы, поэтому пока что себе не позволяю думать в эту сторону.
МАРИНА: Я очень жалею, что у нас нет музейных проектов, которые бы показывали связь старого и нового искусства. У Пушкинского, кстати, есть серия проектов про связь классики и современности: например, Билл Виола и возрождение, но так, чтобы выставка демонстрировала эти мосты между современностью и тем, что происходило 500 лет назад — нет. Я только недавно начала открывать для себя иконопись и поняла, как это круто, и как много современных художников обращаются к этой теме.
АЛЕКСАНДРА: В прошлом году была крутая выставка в Арсенале про иконопись. И там она подавалась как светское искусство, просто как период в российской живописи, в котором творили художники XV, XVI, XVII веков.
МАРИНА: А тебе самой не хотелось бы приобрести что-то из иконописи?
АЛЕКСАНДРА: Ты знаешь, мы с мужем абсолютно стихийные покупатели. У нас нет в голове идеи собирательства, инвестиций, наследства. Мы смотрим на этот процесс как на вкус к жизни. Например, мы любим ездить по классным отелям, и все друзья знают, что мы всегда можем посоветовать интересное место в Африке, Чили, Перу, в котором можно остановиться. И то же самое — с искусством. Половина вещей, которые мы купили, были спонтанными покупками. Например, мы пришли во вкусный ресторан в Гонконге, а оказалось, что владелец — еще и галерист, и мы что-то у него купили. То же самое и сейчас: я пришла работать в SAMPLE, увидела, что есть молодые художники и решила, что буду их покупать!
Или на последнем аукционе COSMOSCOW — муж увидел картину, спонтанно сказал, что хотел бы ее купить и переторговал всех. Это нельзя назвать осмысленной и продуманной покупкой. Но мы оба кайфанули!
МАРИНА: А вы как-то продумываете экспозицию и интерьер у себя дома? Есть размышления на будущее о том, что разместишь на стенах?
АЛЕКСАНДРА: У нас никогда не было ни архитекторов, ни дизайнеров. Мой муж просто любит ездить по строительным магазинам, общаться с поставщиками, подбирать цвета. Он настоящий фанат интерьеров! Все наши квартиры, дом, гостиницу и дачу муж делал сам, я же подключалась на той стадии, когда у него уже не было сил и начинала подбирать детали: вазочки, ручки…
У нас в квартире такой интерьер, в который можно встроить все, что угодно. Мы не ограничиваем себя тем, что, если золотой пол — значит нужно что-то коричневое. Также с искусством. Одно время оно стояло на полу просто в гардеробной. Когда муж построил гостиницу, он декорировал стены номеров этими картинами. Таким образом, у нас теперь есть прекрасно стилизованные 60 номеров под Горно-Алтайском, где классно размещается искусство.

МАРИНА: А сколько у тебя предметов искусства в коллекции?
АЛЕКСАНДРА: Ты знаешь, мы никогда не считали!
МАРИНА: Ну, ты думаешь — 100, 200?
АЛЕКСАНДРА: Нет, 250 — это у нас кружек Старбакс. Предметов искусства — 100, может быть — 120.
МАРИНА: 250 кружек Старбакс?!
АЛЕКСАНДРА: Да! Мой муж в молодости коллекционировал кружки Старбакс. Когда у него появилась возможность ездить за границу, он начал покупать эти кружки в каждом городе.
МАРИНА: У вас есть ген коллекционера? Что вы еще собирали, кроме кружек?
АЛЕКСАНДРА: Можно сказать, что я собираю сумочки, но это тоже будет преувеличением. Знаешь, у меня, наверное, все-таки нет этого гена. Я просто за красоту, за любовь к прекрасному. Вижу классные скатерти, цветы, обувь, посуду — покупаю. Для меня это все примерно в одной зоне, и я буду радоваться этим вещам примерно одинаково. Леша действительно коллекционировал Старбакс кружки и в детстве всякие фантики. Я — киндеры. Но нельзя сказать, что мы как-то холим и лелеем эти коллекции.
МАРИНА: Скажи, а, если тебе надо выбрать — классная сумка или картина, что ты предпочтешь?
АЛЕКСАНДРА: Жизнь меня учит, что надо стремиться купить и то, и другое! Но я заметила за собой, что, наверное, искусство сейчас превалирует.
МАРИНА: Есть ли у вас какой-нибудь бюджет на покупку искусства в месяц? Или это происходит стихийно?
АЛЕКСАНДРА: Да, вот прям совсем-совсем стихийно! У нас вообще нет никакого бюджета. Поэтому я считаю, что у нас нет на самом деле никакой концепции, и нас, наверное, не назвать полноценными коллекционерами. Мы скорее собиратели классных вещей. Когда у нас была съемка для этой статьи, я просила фотографа снять, например, наш шкаф, потому что знаю, что это тоже произведение искусства. И так с половиной вещей в квартире. Например, мы настолько сумасшедшие, что везли плитку из Италии или люстры из Новой Зеландии, не потому что это коллекционные вещи, а просто потому, что они нам очень понравились!

МАРИНА: А для тебя есть разница между бытовыми вещами и искусством? Мне кажется, сейчас все чаще люди понимает, что стул — может быть таким же произведением искусства и частью интерьера. Разделяешь ли ты для себя дизайн и искусство?
АЛЕКСАНДРА: За последнее время я продвинулась в своем увлечении дизайном. У меня появился запрос покупать коллекционное стекло или иметь что-то в интерьере от Оскара Нимейера. И я понимаю, что, например, диван может быть каким-то классным предметом дизайна и искусства, на которым ты будешь сидеть. Гордость и наслаждение!
МАРИНА: Получается ли у тебя понять, каким критериям должна отвечать вещь, чтобы она тебя зацепила, и ты решила ее приобрести в свою коллекцию?
АЛЕКСАНДРА: Думаю, я точно не возьму что-то золотое и безвкусное. Кажется, что, в целом, никаких критериев нет, есть лишь твой собственный вкус. Нам также важно, чтобы за предметом стоял какой-то художник и была история, связанная с местом или временем.
МАРИНА: Я знаю, что ты дружишь со многими галеристами. Стараешься ли их ты поддерживать, покупая искусства?
АЛЕКСАНДРА: Да, ты знаешь, вот это мне как раз важно. Вообще, мне кажется, существует какой-то негласный кодекс, по которому все галеристы и арт-дилеры друг друга поддерживают. Я в это верю. И именно не просто поддерживают, а искренне восхищаются тем, что галерист делает. Это строится на вкусовых вещах, и дружба скорее рождается из единомыслия.
МАРИНА: А если ты вдруг будешь переезжать, ты повезешь за собой все искусство?
АЛЕКСАНДРА: Ты знаешь, это вообще страшный вопрос. Мы как раз с мужем это обсуждали, потому что у нас уже был опыт эмиграции. Может быть, поэтому мы сидим в Москве и вообще никуда не уезжаем, потому что — спасибо, достаточно. Мы жили в Израиле несколько лет, у нас там дом в Тель-Авиве, и в нем сейчас очень много искусства. Были вещи, которые я заказывала прямо для этого дома. Например, два портрета — мой и Алексея, написанный Гоги Тотибадзе. Есть картина Олега Хвостова, которую я тоже перевезла туда из Москвы. Что-то мы просто отправляли в этот дом из поездок.

МАРИНА: То есть у тебя две коллекции искусства фактически.
АЛЕКСАНДРА: Я бы сказала — три. Одна в Москве, другая в Израиле, третья — на Алтае.
МАРИНА: Ты очень счастливый человек!
АЛЕКСАНДРА: Спасибо. Я поэтому и говорю, что мы как Тузики на помойке: легко покупаем, как бы по ходу дела! Может быть, именно поэтому это так легко расформировалось.
МАРИНА: А рассматриваете ли вы покупку искусства, как инвестицию?
АЛЕКСАНДРА: Нет, я против этого. Но в 80% случаев в нашей коллекции те работы, что мы покупаем — дорожают. Хотя ни разу причиной покупки не была инвестиция. Но оценить это можно только попробовав продать. То, что эта картина где-то стоит дороже — это одно, а вот то, что ты его еще никому не продал — это другое. Это как с акциями: то, что они у тебя есть, и они растут в цене — это одно, совсем другое — попробовать реализовать их.