The Milk of Dreams: главные экспонаты Венецианской биеннале 2022

Ева Рондо

основательница галереи «Новая искренность»

Говоря о биеннале Milk of dreams 2022, мне очень хочется ее сравнить с предыдущей May you live in interesting times. Проект 2019 года не только предсказал нам «интересную» жизнь, но и впечатлил меня в частности своим многообразием, активной работой с пространствами и заявленными темами. В этом году я могу сказать, что что-то получилось, но получилось не то, что заявлено в кураторских текстах и в основной теме. На самом деле, биеннале хоть и не собиралась, но показала общую растерянность. Это было видно и по осторожным шагам посетителей превью, и по общей экспозиции в Арсенале, которая была как будто раздроблена на отдельно представленные работы, часто не имеющие отношения к заявленным темам. Общее ощущение мрачного затянувшегося сна дополнил павильон Мальты. В нем была представлена кинетическая инсталляция Diplomazija Astuta (художники Arcangelo Sassolino, Giuseppe Schembri Bonaci и Brian Schembri), посвященная мальтийскому алтарю Караваджо «Усекновение главы святого Иоанна Крестителя». Капли расплавленной раскаленной стали падают с потолка в семь прямоугольных бассейнов с водой, каждый из которых представляет собой предмет из «Обезглавливания». Падение капель превращается в музыкальную композицию. Кураторы павильона хотели перенести бессмертные темы Караваджо в современную жизнь, предлагая зрителям погрузиться в иммерсивное пространство, где трагедия и жестокость казни святого Ионна переживаются в наши дни, несправедливости прошлого примиряются, а в будущем сохраняются общие гуманистические принципы. Мне кажется, это зрелищный, уместный и правильный комментарий, который демонстрирует готовность искусства реагировать.

Леа Верни

коллекционер

Больше всего мне понравилась выставка «Похищение из сераля» румынско-цыганского (Roma) художника Эужена Рапортору на Кампо Сан Стефано. Она перекликается с выставкой польско-цыганской (Polish Roma) художницы Мальгоржаты Мирга-Таш в павильоне Польши Re-enchanting the world. Рапортору концентрируется на жизни внутри цыганской семьи/клана/табора, роли женщины. У него удивительная живопись, немного напоминающая Адриана Гени. А Мирга-Таш концентрируется на исторических событиях, роли и месте цыган в европейской истории. Глобально, когда опять происходит в Европе массовый исход, интересно посмотреть глазами этих художников на самую большую европейскую диаспору.
Кроме этого, из отдельных павильонов понравилась Дания. Контраст между пасторальной жизнью в Дании и реальностью, когда границы между людьми и животными размыты.
Также понравился испанский павильон с белыми стенами, потому что, когда нечего сказать, то и не надо выдумывать! Павильон Латвии с потрясающей керамикой, переносящий нас, с одной стороны, в детство и дом, а, с другой стороны, когда рассматриваешь детали, понимаешь, что не все так благополучно, как казалось.
Отдельно хочу отметить видео Marianna Simnett, молодой художницы из Берлина, The severed tail в основном павильоне в Арсенале.

Саша Хазина

куратор

Всеобщий фаворит, отмеченный Специальным упоминанием жюри — Павильон Франции, к которому с первых же дней выстроилась длинная очередь. Франко-алжирская художница Зинеб Седира исследовала фильмы 60-70х годов, международные копродукции об алжирской культуре и борьбе за независимость. Основные источники: «Алжирская битва» Джилло Понтекорво (1967), «Свободные руки (или Фиговый ствол)» Эннио Лоренцини (1964), «Бал» Этторе Скола (1983) и «Посторонний» (1967) Лукино Висконти по роману А.Камю.
Сам же проект представляет собой эдакий сон художницы, где кинофикция вплетается в поэтику самого художественного труда — это немного съемочная площадка (барная стойка из 60-х вокруг которой танцуют герои из «Бала»), немного кинолаборатория, заставленная жестяными бобинами, немного гримерная, где ждут роскошные платья киногероини. Перформативные перевоплощения художницы, примеряющей на себя кинообразы, отрывки из фильмов и их реконструкции сливаются в видеоработе, которая венчает это странное блуждание в кинозале — финальной точке павильона.

Мегаломанских масштабов в духе Рагнара Кьяртанссона или (упаси боже) Ильи Хржановского тут нет. Это не попытка сделать монументальное творение, скорее павильон-шкатулка, калейдоскоп, который складывается в разноцветные узоры — и приятно время провели, и про постыдное колониальное прошлое Франции вроде поговорили, всяко хорошо.

Вика Привалова

театральный режиссер

Я оказалась на венецианской биеннале впервые, но в странных обстоятельствах.
Два месяца назад я уехала из России.
Позже мне предложили поехать работать с беженцами из Украины и из России в Рим, а уже оттуда одна моя знакомая французская художница позвала на биеннале. Я не могу сказать, что мое мнение о современном искусстве сейчас художественно осмысленно. Все, что я видела на биеннале, отзывалось во мне, соприкасаясь с моим опытом. Все время я пребывала в другом мире и пыталась понять, как так происходит, что в мире проходит Венецианская биеннале, и при этом убивают людей. Просто сегодня я соприкасаюсь с войной лицом к лицу. Множество друзей живет в Киеве. Я точно почувствовала в Венеции неактуальную для меня светскость, мне было тяжело смотреть на современное искусство, и в большей степени мне помогали посещения храмов и разглядывание старых фресок.

Мне сложно было запомнить хоть что-то. Но сейчас в памяти всплывают две работы: это работа Аниш Капур и тотальная инсталляция в павильоне Дании.
Красная, кровавая и даже физиологичная инсталляция Капур показалась мне безумно страшной и очень актуальной. Эта работа меня тронула, так как именно такие ассоциации рисуются в голове, когда я думаю о том, какое кровавое месиво — война. И эти ощущения соприкосновения с плотью — это то, что было релевантно моим переживаниям.

В павильоне Дании был представлен антиутопический мир будущего или прошлого, где были размещены гиперреалистичные инсталляции. Выстроен павильон как ферма с огромным количеством полулюдей-полузверей, которым не суждено жить. Это трансгуманистская тотальная инсталляция про трех кентавров, с которыми что-то случилось, и, судя по всему, они погибли. Причем кентавры очень похожи на людей. Для меня это была прогулка по жизни и смерти, в которой я осознавала, что смерть неизбежна, даже если это какой-то другой и сказочный мир. Несмотря на то, что кентавров не существует, это соприкосновение смерти с мифом вызвало во мне чувство боли, захотелось отгоревать этих существ, ведь они так похожи на нас, на людей.

Также меня удивило и порадовало невероятно большое количество женщин-художниц. Например, работа художницы Сони Бойс в Британском павильоне. Это видео-инсталляция про темнокожих женщин-музыканток, отсылающая к пониманию своей идентичности и возвращающая к корням. Мне кажется, эта важная тема для тех, кто сейчас причастен к войне, наблюдает за событиями и переосмысляет свою национальность, идентичность, племенную принадлежность и пытается разобраться в вопросе: «Кто я вообще и откуда?».

Анастасия Синицына

исследовательница и кураторка культурных проектов, автор телеграм-канала итогдалие

Для начала дисклеймер: мое мнение основано только на тех павильонах, которые я успела увидеть (я была не везде в Джардини и в городе, и совсем не была на площадке в Арсенале).

Только в официальной программе заявлено больше 100 выставок, а огромное количество пространств открываются без значка «биеннале». За него нужно платить 25 000 евро, маленькие фонды и независимые коллективные выставки едва ли могут позволить себе такие траты (когда эти же деньги можно потратить на пиар и все равно привлечь нужную публику). Например, мне очень понравилась выставка Tom of Finland, открывшаяся одновременно с биеннале, но не являющаяся при этом ее частью.

Очень сильное впечатление произвела выставка Victor Pinchuk Foundation — This is Ukraine: Defending Freedom. Олафур, Дэмиен Херст, Марина Абрамович, JR и Мураками создали антивоенные работы специально для выставки. На первом этаже разместили военные дневники художницы Белорусец и спасенные работы Марии Примаченко из сгоревшего Иванковского историко-краеведческого музея.

Из павильонов в Садах Биеннале (Джардини) мне больше всего запомнились Дания и Польша. В Датском павильоне создали мрачный и фэнтезийный мир, населенный кентаврами — скульптуры кажутся такими живыми и дышащим, что это вызывает тревогу и тошноту.

Польский павильон (как и многие другие на биеннале, например, Мальта) рассказывал о «молоке снов» через астрологию и таро: 12 полотен о европейской и польской культуре, вдохновленные ренессансными фресками Palazzo Schifanoia в Феррари.

В четверг я случайно попала на открытие павильона Уганды. Очень сильная работа с цветом и символами, каждую картину хотелось забрать себе (ироничное желание на выставке про постколониализм!). Я очень радовалась, когда узнала, что Уганда получила special mention — по-моему, совершенно заслуженно.

Непопулярное мнение: на мой взгляд, гораздо интереснее смотреть на национальные павильоны и параллельную программу в городе, а не на «основную» часть в Джардини и Арсенале. В городе всегда интереснее выстроена работа с пространством и больше желания запомниться. Мне очень хочется вернуться в павильон Португалии, который в этом году разместился в Palazzo Franchetti. Выставка называется Vampires in Space, и она… про вампиров в космосе, но это невероятно трогательное высказывание на тему идентичности, того, что значит быть человеком, о нашем месте на планете и в космосе.

Диана Моцонашвили

управляющий партнер компании Fineartway

Мне, по разным причинам, запомнилось несколько вещей на Венецианской биеннале. Первое — это, конечно,выставка Аниша Капура, которая проходит в двух местах: в галерее Академии и в палаццо, которое художник приобрел для открытия своего фонда в 2024 году.

Сначала я посетила выставку в Академии, и она меня абсолютно потрясла. Я не готовилась к ней заранее, ничего не читала, просто шла, ожидая увидеть того Капура, которого уже знала. Но вдруг эта экспозиция, в которой были и известные его работы из 1990-х 2000-х, и совсем новые, оказались такими актуальными и звеняще-точными, ошарашивающими, как всегда происходит с настоящим большим искусством. Было невозможно сдержать слезы.

Вторая часть экспозиции, проходящая в палаццо, такая же мощная, но помимо этого интересна тем, как современное искусство взаимодействует со старым палаццо. Капур использует современные техники, придуманный им черный цвет, но при этом старое не съедает новое, и, наоборот, новое не убивает старое в этом пространстве.
Капур — абсолютный гений и великий мастер. Я предпочитаю смотреть выставки осмысленно, пропуская искусство через себя, важно не расплескать ощущения после просмотра выставки, поэтому я не мешала выставки Капура с другими и выделила отдельные дни.

Обязательна к посещению выставка Ансельма Кифера, которая проходит в Палаццо Дукале.

Что касается национальных павильонов то, хочу отметить, что не успела посмотреть их все. Планирую вернуться в Венецию в сентябре-октябре и продолжить изучение. Пока что я бы отметила нескольких художников в главном павильоне: Andra Ursuta , Cécilia Vicuña, Miriam Cahn, Hannah Levy, Charline Von Heyl. Там же, в главном павильоне, сделали изящную реконструкцию выставки 70х годов.
Отдельно отмечу выставку «Паляниця» Жанны Кадыровой. Четко сформулированное высказывание, красивая инсталляция. Также понравилась инсталляция Барбары Крюгер «Untitled. Beginning/Middle/End)» и и работа Simone Leigh. Павильоны Мальты, Испании, Мексики и Кореи.

Павильон Азербайджана особенно откликнулся в день его открытия. На это время он стал местной маленькой Швейцарией, где встретились граждане всех постсоветских стран. Каждый пришедший (а гостей было очень много) чувствовал тепло и единение с другими, что принципиально важно именно в это сложное время. В павильоне представлена видео-инсталляция Лейлы Алиевой — это глубокая, исцеляющая работа, кажется, что ты во сне или в коробе матери. Многие посетители (да, и сама я) оставались с этой работой надолго, растворяясь в этом чувстве покоя. А это значит, что в спокойствии и в безопасности нуждаемся, так или иначе, все мы.