Ко мне постоянно врывается одна и та же фантазия, особенно если музыка бодрая или ветер свежий: я в самолете на пути неизвестно куда непонятно откуда, крыло видно из окна, а значит у аварийного выхода лечу, ногам места чуть больше, вот и повод для радости в очевидной неопределенности, — и так с начала известных событий.

Я читаю эту фантазию как метафору транзита. Известно, что человеку страшнее потерять то, что есть, чем не приобрести что-то притягательное. Мозг вечно ищет простой знакомый путь — оттуда социальный круг, привычное и любимое. Когда все это надо перечеркнуть и начать с чистого листа, даже если этого вдруг и хотелось, легко не получится — будет сложно, больно и все это не на неделю. Дар радости поиска и обновления — редкий, поможет далеко не совсем. Как говорится, так тяжело, потому что это тяжело и для тех, кто живет в России, и для тех, кто уехал. Меняться радикально приходится всем, и дело не в том, что «Икеи» нет, друзья где-то, другую профессию приходится осваивать, или в Европе аренда дорогая и часто неудобная — ты прошлый кончился, надо нового придумывать.

Известные события добавляют к бытовым переживаниям густого крема сверху — у тех, кто уехал, даже если вдруг «Олегу оффер дали» и можно не трястись у ценников в супермаркете, эрозия национальной идентичности, острое ощущение хотя бы частичной, но бесповоротности момента. У тех, кто продолжает жить, трудиться и веселиться в России сложности иные — что-то из сознания выдавить надо, чтобы с ума не сойти. У кого-то моральные императивы гудят, у других вполне осязаемые бытовые поводы уйти в тревожный штопор. Некоторые мои знакомые, живущие в России, с ненавистью проходят мимо неоновых витрин ресторанов: «Как это возможно нынче, если обязателен траур?». Другие как будто отвечают: «А как иначе, жизнь продолжается».

Два собеседника из арт-среды и один из индустрии благотворительности в частных разговорах, предшествовавших этому тексту, наотрез отказались проводить линию между теми, кто уехал и остался. Я стену непонимания вижу и хотел о ней поговорить — интересы и заботы разные, и, в итоге, наверное, цели, а значит и круг общения под них тасуется. Те самые три достойных собеседника, напротив, говорили, что нет ее, либо они не видят. Мне казалось, что это самообман, попытка растянуть неизбежное прощание. Вместе с тем упорство небезразличных мне людей подтолкнуло к мягкой, но оттого более сложной концепции текста — всем тяжело неизбежно меняться под давлением высших сил, многое нас разделяет, но есть общие переживания, пусть разной краски, но общей природы.

Манифесты сепарированного духа писать много легче, чем объединять разных, во многом несогласных друг с другом людей. Если и ультралиберальный нарратив, и радикально патриотическая риторика пытаются нас поставить друг напротив друга, не стоит ли попробовать найти новое общее, что у нас есть? Если хочется выступить против поляризации, какой объединяющий мотив найти, когда никакая этика уже не сработает? Константин Богомолов, раздавая пощечины в наполненной яростью статье, которую из-за объема злобы и дочитать-то непросто, пишет, что прошлое умерло. Окей, согласились хоть с этим, попробуем и в ужасном найти что-то, от чего не захочется убежать, драться или умереть. Давайте подумаем, как нам всем в будущем себя найти — надеяться на то, что кто-то даст готовые решения, думаю, не будут уже ни «те», ни «эти».

Много написано о техниках спокойствия и умиротворения, особенно в пост-ковидные времена. Дыхание, аффирмации, горячие напитки — кому помогает, тем уже помогло. Судя по всему, многим этого оказалось мало. Я бы хотел посмотреть на выживание и созидание в контексте известных событий с точки зрения двух дисциплин — управления изменениями и развития сообществ. Обе в помощь тем, кому надо заново организовывать жизнь и пытаться что-то планировать дальше, чем на неделю вперед.

Пять объединяющих мотивов — там и здесь:

Поиски красоты

В транзитной зоне красивого мало — как и в самолете. Красота для многих из нас — антитеза рутине. Все лица скучные, а вот то самое прекрасное, панельные дома не набережная Невы, теория струн элегантнее бухучета в «1С», хотя и там художники есть. Пока мы тут застряли, важно не атрофировать механизмы вдохновения и восхищения, активно искать прекрасное и интересное, чтобы мозг помогал фокусу и адаптации. Самолет как-то летит, интересно как. Не стоит ли принять за аксиому правило того, что оба подлокотника принадлежат пассажирам средних кресел B и E, не пора ли запретить откидывающиеся кресла в принципе? Обо всем этом можно подумать, найти аргументы «за» и «против», светски опросить других путешественников. Спасибо высоким технологиям, нынче, если Интернет есть, освоить можно многое. В состоянии ослепления красотой, элегантностью мысли, неожиданным ракурсом незнакомого подхода скрыт важный момент восстановления разных мыслительных и чувственных механизмов. Пусть мозг побегает и поприседает, не только тело, для выживания важно. Кроме того, в радикальной трансформации, которую мы проходим, невозможно просчитать, какие именно знания и какой контекст откроют следующую дверь — значит поиск должен быть максимально широким. Ищите вдохновение и очарование, пусть иногда кажется, что вы делаете это в темноте.

Делать новое по-новому

Любой организм сопротивляется изменениям — это закон его выживания. В некоторых теориях изменений ключевой точкой видят момент выбора. Условно, вы решили бросить курить, вроде получается, потом идете пить вино с друзьями, курят все, и вот надо решиться ехать по знакомым рельсам или пальто белое надеть. Из таких сложных точек и состоит устойчивая перемена — в нужные моменты принимать решение, исходя из преданности выбранному новому сценарию. Как раньше не будет, будет по-другому, но шаг за шагом формируется новый порядок собственной жизни. Изменения в профессиональном контексте даже у тех, кто сохраняет прошлую структуру занятости на том же месте, гигантские. Если сегодня вы специалист по международным отношениям, предполагаю, вы все делаете по-другому, кроме того, что остались правшой или левшой — точно так же у художников, в закупках, у артистов, юристов и даже программистов. Кому-то надо тратить по-другому, иначе организовывать быт, взаимодействие с близкими. Старые решения умерли, новые надо искать, но нужен мастер-сценарий, который объяснит вам текущее представление о вашем же поведении в моменты выбора. Представление вполне возможно потребует уточнения или даже радикальной корректировки через несколько месяцев — но неидеальное представление значительно лучше дезориентации и потерянных ориентиров. В моменты выбора бессмысленно вести себя как раньше, разрушительно впадать в панику, не понимая, как и что — пишите, рисуйте, думайте, фантазируйте, стройте свой сценарий, отталкиваясь от того, что почти все вводные в нем новые, и сама номенклатура этих вводных принципиально другая.

Новые контакты

Прошлые сообщества разрушены. Нам казалось, что нас что-то объединяет, хотя бы даже и цеховая солидарность, как выяснилось, не было и ее, все иллюзия. Один мой знакомый самоидентифицируется как человек необщительный. В минуты тягостных раздумий он дал себе слово в новом месте каждый день знакомиться с новым человеком — и так месяц без перерывов. Титанический, наверное, труд — особенно для того, кто считает себя закрытым и нелюдимым. Сегодня у него несколько прекрасных друзей и куча знакомых, которые показали ему настоящую жизнь там, они поддержали его и дали советы по широкому спектру человеческих знаний. Мы животные социальные, и нам нужен круг, в котором нас признают и которому мы можем что-то дать. Огромное количество наших потребностей закрывает «деревня» — это из глубины общинной жизни человека. Все мы знаем о семьях, где люди разругались предположительно навсегда, о друзьях и коллегах, чье поведение и принципы так хочется осудить, и это обоюдно. Какие-то люди оказались далеко — так, что деревня не видит, даже если и разрыва не было. Пришло время строить новую «деревню» под себя — почти что с чистого листа. Плюс: задача отчасти шоппингового характера. Никто ни от кого ничего не ждет — ищущие бродят среди полок, выбирая собеседников и единомышленников, примеряя их роли и мысли прежде, чем решить окончательно «свой» или «чужой». Новый мир требует новой деревни.

Не врать

В первую очередь — себе. Другим тоже не стоит. Рынок врунов нынче насыщенный, выделиться особо не получится. С точки зрения спроса, перспектив больше там, где точка зрения авторская и аутентичная. Я не призываю к самоубийственным практикам, если ситуация не позволяет говорить, что думаешь, во весь голос, но убаюкивать себя, заглушая собственные представления о добре, справедливости — дорога в никуда. Честно поговорить с собой о том, что неприемлемо, но приходится терпеть — уже шаг вперед. Это важно для понимания себя и своего «Я» в радикально меняющемся мире, возможность отделить свое от насаждаемого чужого, где бы это ни происходило. Простая техника в помощь: посчитайте, сколько раз за день вы говорите «нет». Дальше постарайтесь фиксировать моменты, когда вы хотели отказаться, но не сделали этого. Поговорите сами с собой об этом, разберите эти ситуации. Скорее всего, вы увидите, что в ваших силах чаще защищать свое представление о разумном и достойном. Помните, что, когда вы построите свою деревню, вам будет нестрашно быть в ней собой — пусть эта мысль придает сил и направляет.

Тяжело потому, что тяжело

Если вам тяжело, это не потому, что вы неженка — это все объективно чудовищно непросто.

Эти рекомендации не спасут и не вырвут из круга проблем, которые иногда кажутся нескончаемыми — вместе с тем, в момент шторма хочется иметь в руках что-то, кроме шариковой ручки. Если сейчас вложить время и силы в то, чтобы в тектонических сотрясениях нарисовать вокруг себя круг, в котором чуть больше ясности и приятного для себя, будет легче переживать коллективное перерождение, частью которого мы стали.

Известные события повлияли на всех, изменили многих и не из всех вытащили лучшее — в густой тьме злобного размежевания находиться тошно и душно, но в наших силах попробовать хотя бы в ней не толкаться, а еще лучше пытаться услышать многоголосие, которое всегда богаче радиоточки. Пока мы вешаем ярлыки и отключаем другим микрофон, мы делаем только хуже. Целебное прикосновение бывает не только в мануальной терапии — ментальный контакт и диалог возможны там, где люди готовы разговаривать, чтобы выслушать, а не ответить. Всем тяжело, все так или иначе заблуждаются, чуть-чуть бы сострадания друг к другу добавить и станет легче общаться.

Мы летим в разные места из разных точек, но все оказались в транзите до пересадки дальше. Как и в самолете, среди нас люди очень непохожих взглядов, происхождения, знаний и мыслей — при этом рейс в четыре утра, мы все не спали, орут дети, чьи-то или свои, кто-то подозрительно кашляет. Давайте попробуем не мешать друг другу долететь туда, куда мы собираемся — каждый своей дорогой. Не в Париже, так в России — и наоборот, в соответствии с первоисточником. C’est la vie.