Вплоть до конца XIX века тело в искусстве чаще всего воспринималось как сюжет или объект для любования. Это изменилось в XX веке, когда появились новые формы и оптики: радикальные перформансы Марины Абрамович, Аны Мендьеты, венских акционистов, живопись Люсьена Фрейда, гиперреалистичные скульптуры Рона Мьюека. Тело и телесность стали важными инструментами для работы с личным и коллективным опытом.

Движение к глубинному исследованию тела, его связи с социальными и историческими процессами, психикой отдельного человека — общее для всего XX века. В это время появляется и развивается телесно- ориентированная терапия, растут движения за сексуальную и гендерную свободу. Как пишет Оливия Лэнг в книге «Тело каждого: Книга о свободе», история последнего полувека — это во многом история тела, его открытия, свободы и порабощения. Как его можно исследовать через искусство?

Варя Кожевникова

Варя — художница, работающая с фотографией. Участница Хельсинкского и Афинского фотофестивалей, Photobookfest в Москве, Presence в Санкт-Петербурге и др.

Варя исследует женскую природу, природу памяти и психику в целом, работая с телесностостью и исследуя свой и чужой опыт взаимодействия с другими людьми. Художница сочетает документальный и перформативный подход и часто соотносит личную историю с коллективной.

В фотопроекте «Я не уверена» (2018) она воссоздает воспоминания женщин о первом сексуальном опыте. В интервью с Варей участницы проекта вспоминали само событие, его предысторию и анализировали связь прошлого опыта с настоящим, а художница реконструировала их опыт на снимках. Сама Варя говорит о проекте так: «Сейчас моя дочь превращается в юную девушку, и вдруг я осознала: потерять девственность — это значимое событие, влияющее на всю жизнь, я сделала это «неправильно». Чтобы снизить свою тревожность, я стала «переживать» чужие истории про потерю девственности и превратила это в проект».

В проекте «13.31» (2019) художница осмысляет свой опыт материнства через автопортреты с дочерью. По словам Вари, со временем она сама стала походить одновременно на собственную мать и дочь. В фотопроекте Варя меняется местами с дочерью Лерой — одеждой, ролями — и пытается переосмыслить формат отношений «мать-дочь-подросток», узнать себя в другой и наоборот.

Анна Ликуй: «В жизни женского тела есть несколько важных моментов, связанных с женской идентичностью и сексуальностью: потеря девственности, беременность, роды, отношения с дочерью. Согласно телесно-ориентированной терапии, тело помнит то, как мы проходим каждую из этих фаз, и это отражается на всей последующей жизни. Важные темы будут «фонить» и резонировать при встрече женщины с триггером, прямым или ассоциативным напоминанием о них.

Идеального развития телесности не бывает, мы можем только стремиться к ней. Художницы используют для этого образы, телесные терапевты — работу с ощущениями, эмоциями, телом и конфликтами в нем. Но и те, и другие влияют на психологическое состояние тех, кто смотрит на произведение или участвует в терапии. А иногда и корректируют его».

Елизавета Кашинцева

Современная художница, модель, актриса. Закончила Московскую школу нового кино и институт современного искусства БАЗА.

Елизавета Кашинцева начала заниматься искусством в 2017-18 годах, что совпало с консервативным идеологическими поворотом в стране и расцветом культа потребления. Это повлияло на ее практику — художница обратилась к акционизму и радикальным перформансам.

В перформансе «Александр Александрович, мы видим улучшения» (2017) она с завязанными глазами выкрикивала речи губернатора на разделительной полосе в центре Садового Кольца, «примеряя» на себя фигуру власти. В акции «Пятерочка выручает. Великая речь на Дорогомиловском рынке» (2018) художница в мясном отделе рынка отрешенно зачитывала в микрофон список акционных товаров «Пятерочки» вперемешку с телевизионными лозунгами федеральных каналов. Параллельно она терла свеклу на спине полуобнаженного актера Федора Кокорева, поставленного на четвереньки.

По словам критика Егора Софронова, акция воплощает «образ возмездия женщины», загнанной в бытовой и политический кошмар. Елизавета, работающая моделью, переприсваивает и собственную внешность, которую современные медиа используют как модельный стереотип, одновременно возбуждая и угнетая зрителей.

В работе «Внутренняя Магнолия» (2023) — часами лежала в продуктовом магазине без движения, воплощая и перепроживая отчужденный опыт жизни в современном мегаполисе.

Анна Ликуй: «Видя подобные перформансы или их документацию, мы можем сопереживать и присоединяться к чувствам художницы — замирать, застывать, хотеть убежать или вдруг испытывать желание наброситься на «обидчиков».

Все это — телесные реакции, которые мы редко отслеживаем, но которые всегда присутствуют, особенно, когда мы попадаем в сильный стресс и у нас возникает ощущение загнанности в угол. В таких случаях наш древний «рептильный» мозг включает реакции «бей» или «беги», что может спасти жизнь. Хуже обстоит дело с третьей реакцией — «замри», когда мы будто замораживаемся, впадаем в ступор.

И художественное произведение, и терапия помогают вывести человека из состояния диссоциации, «оторванности» от тела, и вернуть ему или ей более активное реагирование: «бей» или «беги». В телесно-ориентированной терапии много времени посвящается осознаванию и принятию телесных реакций и возвращению телу большей жизненности».

Натали-Кейт Пангилинан

Российская художница с филиппинскими корнями, главная художница в Буряад театре, Улан-Удэ. Работает на стыке театра и современного искусства.

Более 10 лет Натали-Кейт училась на сценографа, но художнице всегда было интересно исследовать, как ее опыт театрального художника может работать в личном творчестве, где нет актера и режиссера, а есть только автор и зритель, который может вступать в коммуникацию. Художница работает с живописью и изображением в широком контексте.

В проекте «Дальневосточные Венеры» Натали-Кейт наносит фотографии обнаженных женщина на раковины моллюсков, найденные на берегу Японского моря. По словам кураторки Яны Гапоненко, так художница в том числе «поднимает вопрос объективизации человеческого тела, преимущественно женского, в западной истории искусства, в которую вошли мужчины-художники, изображавшие женщин в качестве объекта для любования». В проекте Натали-Кейт также материализует естественность и хрупкость человеческого тела.

Анна Ликуй: «Женщины тонко чувствуют объективизацию их тел со стороны мужчин и культуры. Важная задача здесь — это возврат себе своего тела. Например, с помощью рисунка, фотографии или живописи можно дописать, достроить или создать телесную целостность — это придает ощущение гармонии и опоры на тело.

В телесной групповой терапии мы часто используем техники для раскрытия и признания собственной естественности, хрупкости. Главное, что здесь отличает терапию от искусства — это обязательная атмосфера безопасности и принятия».