Радость и тяготы материнства: с чем сталкиваются художницы с детьми

В 2017 году художница Мария Годованная и профессорка Европейского университета в Санкт-Петербурге Анна Темкина провели исследование среди российских современных художниц с детьми. Практически для каждой из них материнство сопровождалось «разломом жизненных координат»: им пришлось глубоко погрузиться в новую жизнь (детей и с детьми) и заново искать потерянный баланс между семьей и работой. Художницы сравнивали ситуацию, в которой оказались, с «тюремным заключением», в котором режим ребенка — требования ухода за ним, практики заботы, распорядок питания-сна-занятий — радикально ограничивают их собственные возможности заниматься искусством и оттеняют их привычные потребности. Находясь в таком состоянии, художницы обнаруживают себя в ситуации профессиональной потери: их субъектность как культурных производительниц утрачивается, создавать новые работы, ходить на выставки, презентации проектов, в студии и арт-резиденции становится невозможным, и постепенно они исчезают с радаров кураторов, галеристов и арт-критиков.

Участвовать в культурной жизни художницам становится трудно не только из-за требовательного режима самого ребенка, но и из-за системной дискриминации и предрассудков по отношению к матерям. Потратив годы на карьерный рост и установление хороших отношений с кураторами и галеристами, художницы, забеременев или став родительницами, оказываются отстраненными от работы: им больше не предлагают участие в проектах, ведь они не смогут их выполнить за то же время или могут сменить тематику работ с заявленной на материнскую. Беременность становится поводом для отказа в стипендиях, грантах и резиденциях (в которых художницы, наоборот, лишь сильнее нуждаются с появлением ребенка). Фонды и музеи в этом случае аргументируют отказ тем, что если они дадут грант беременной художнице сейчас, то, родив ребенка, она, вероятно, не сможет отдавать себя проекту полностью (это, в частности, подтверждают культурные работницы и участницы дискуссии Between Production and Reproduction — Career and Motherhood in the Artworld на Art Basel).

Дайана Гравина, основательница проекта Procreate, занимающегося поддержкой матерей в искусстве, уверена, что в профессии, и без того переполненной неравенством, материнство приводит к «потере [к художницам] интереса, непониманию, плодит множество стереотипов и предубеждений, системных проблем и структурных ограничений».

Считается, что художница, ставшая недавно матерью, либо не способна работать, либо рискует вскоре прекратить свою творческую деятельность из-за ребенка, поэтому еще до родов предложения о работе — даже в рамках долгосрочных проектов — начинают иссякать. Такая проблемная практика, способная обнулить карьеру, лишь усиливает страх художниц, планирующих создать семью, и наталкивает на вопрос: «смогу ли я позволить себе ребенка и такой большой перерыв в работе?» Художница Диана Шлиман, работающая с темой материнства, в интервью с Анастасией Хаустовой говорит: «Страх, что меня снова куда-то там откинет, был такой сильный, что я приходила в мастерскую с младенцем, носила его в слинге-переноске, кормила грудью и одновременно писала картины». Риск оказаться на обочине побуждает художниц самоцензурироваться и скрывать свою беременность как можно дольше, чтобы, во-первых, не оказаться в тисках дискриминирующих систем и, во-вторых, избежать навязывания идентичности «художница-мать». По словам авторки книги How Not to Exclude Artist Mothers (And Other Parents) Хетти Джуды, речь в таких случаях идет о сочетании существующих предрассудков, табуировании материнства и сложностях в коммуникации.

При этом художницы — как в России, так и других странах — зачастую отмечают, что трудности материнства и опыт тесного взаимодействия с детьми способны открыть новые темы в их творчестве и расширить применяемыми ими ранее подходы в искусстве. Например, для художницы Маши Данцис опыт общения с сыном стал тематической линзой, применяя которую она изучала сущность цифровых технологий и видеоигр. А Диана Шлиман, став матерью, смогла иначе взглянуть на женскую телесность и феминистский дискурс, в особенности актуальный в среде современного искусства: «Материнство, конечно, отбрасывает нас на эту социальную обочину, но при этом дарит большой чувственный опыт, его сложно получить каким-либо иным путем. Оно поднимает множество вопросов вокруг женского тела и всех его аспектов. Со многим из того же феминистского дискурса я не могла согласиться, многое мне стало казаться странным. Я чувствовала, что что-то устроено и работает не так, как должно, ограничения и социальные ожидания довлели, а моему телу, моей женской самости не хватало воздуха, хотелось расширить пространство. Женское тело во всех его аспектах — материнстве, деторождении, сексуальности — очень уязвимо и может стать как тюрьмой, так и источником свободы».

Художницу Никки Малуф материнство сделало более целеустремленной: оно «не изменило мою личность и не умерило мои амбиции, а только укрепило их. Хотя, конечно, оно и создало логистические препятствия, которые нужно было преодолевать, материнство сделало меня более эффективной и мотивированной». Необходимость в повышенной мотивации обосновывается и тем, что в художественной среде практически отсутствует материальная поддержка матерей, более привычная в корпоративной сфере — декретные выплаты. С одной стороны, причины кажутся очевидными — художницы редко работают на одноименных должностях в качестве полноценных работниц, а с другой — кажется, что так быть не должно. Хотелось бы, чтобы музеи и галереи поддерживали художниц, и без того находящихся в прекарном положении, в ситуациях, когда риск лишиться доходов и рабочей мастерской в связи с материнством только возрастает.

Тем не менее, в России уже было реализовано несколько едва заметных, но положительных инициатив, направленных на поддержку матерей-художниц. Например, творческое пространство «0+» в Санкт-Петербурге с 2016 года создает серию выставок современного искусства вместе художницами и их детьми. В 2018 году, совместно с объединением художников «Север-7», «0+» организовали Первую «7-ую независимую ярмарку современного искусства» в пространстве Порта Севкабель. Ярмарка объединила около 100 художников, целью которых было создать альтернативу «сухому коммерческому галерейному формату» и максимально вовлечь зрителей всех возрастов. На ярмарке в том числе был организован павильон, где выставлялись и продавались работы, созданные детьми, под лозунгом «Покупайте детское искусство! Все [деньги] — детям!»

Другой пример: в 2021 году выставочное пространство галереи «Пересветов переулок» в Москве превратилось по задумке художницы Яны Малышевой-Джонс в арт-резиденцию для художниц с детьми. Один зал галереи служил в качестве мастерской, второй — в качестве общей детской комнаты, работающей по принципу взаимопомощи участниц. Посетители могли вживую наблюдать за тем, как художницы работают и ухаживают за детьми прямо в пространстве галереи. На создание подобной резиденции Яну Малышеву-Джонс вдохновил перфоманс Mon fils («Мой сын») Леа Люблин. В 1968 году художница аргентино-французского происхождения превратила выставочное пространство Музея современного искусства Парижа в детскую комнату, где на виду у всех посетителей ухаживала за своим семимесячным сыном.

Также около 13 российских художниц принимают участие в инициативе An Artist Residency in Motherhood. Это сеть самоуправляемых арт-резиденций, участие в которых не требует дополнительных трат или даже подачи заявки, потому что они могут быть организованы в любом месте, где работает художница — в том числе у нее дома. Идея такой резиденции заключается в том, чтобы дать художницам статус действующих работниц даже в ситуациях, когда они вынуждены оставаться дома и ухаживать за детьми. Родительство, по словам основательницы программы Ленки Клейтон, — это материал и место для творчества, а не препятствие или пропуск в карьере художниц.

Помимо этого, за последний год в России состоялось как минимум три персональных проекта, посвященных материнству: «Глубже» Дианы Шлиман в галерее «Бомба», «Мама» Ксении Воскобойниковой в другой московской галерее — На Песчаной — и The Motherboard Маши Данцис в петербургской галерее masters digital. Все три выставки так или иначе затрагивают тему родов и материнства, анализируют паттерны воспитания и взросления.

Все вышеперечисленные примеры арт-резиденций и выставок — небольшие, но важные шажочки на пути к видимости разнообразного материнского опыта в российской художественной среде, все еще остро нуждающейся в переменах в сторону большей инклюзивности и взаимоподдержки.