Good example: “The great void” exhibition at Ruarts

ОБ ИДЕЕ «ЖЕНСКОЙ» ВЫСТАВКИ

Я не называю эту выставку «женской», для меня это важный момент. Исследование творчества художниц меня интересует давно по целому ряду художественных и социальных причин: среди художественных — мне кажется, художницы часто используют другие языки для своего высказывания, видят многие вопросы под другим углом. Социальные причины варьируются — от базового понятия о справедливости (во многих странах до сих пор внимательно следят за проблематикой равенства репрезентации) до анализа современного общества. Я думаю, сложно оспорить тот факт, что наше общество сейчас отвернулось от своих феминистских ценностей (многие из которых существовали с советских времен, к сожалению, не из-за уважения прав женщин, но тем не менее существовали) к ценностям патриархальным. Безусловно, такой поворот не может не тревожить.

Также у меня был исследовательский интерес — в ММОМА больше 10 лет назад проходил невероятный выставочный проект — масштабное исследование «ZEN d’АРТ. Гендерная история искусства на постсоветском пространстве: 1989 – 2009». Прошло уже почти 15 лет, много что изменилось, но мне кажется важным продолжать исследование, начатое тогда авторами и соучастниками проекта. «Великая пустота», конечно, не претендует на подобный всеобъемлющий взгляд, но для меня она стала началом пути в этом направлении.

О ПУСТОТЕ КАК МЕТАФОРЕ ВРЕМЕНИ

Наверное, для меня это самый личный проект из тех, что я делала. В этом для меня его уникальность — я никогда не позволяла себе быть столь искренней и субъективной. Так что прежде всего метафора появилась из моих личных ощущений. Правда отклик художниц показал, что, может, в этом личном очень много коллективного, чему я не удивлена: мне до сих пор кажется, что опустошенность — лейтмотив нашей жизни последнего года. И мне очень хотелось поискать механизмы и возможности борьбы с этим состоянием, так как оно не может быть вечным, и ключевой вопрос — чем мы можем заполнить эту пустоту.

Приглашение к участию я выстраивала по этому же принципу. Текст был эмоциональным и субъективным, сам механизм первичного взаимодействия отличался от традиционного приглашения к участию в выставке «на тему». Мне было важно, чтобы настроение или тема отозвались у художниц — сейчас важно, чтобы подобное происходило и со зрителем.

ОБ АРХИТЕКТУРЕ ВЫСТАВКИ

Я не являюсь большим фанатом выставочной архитектуры. Мне всегда казалось, что у нас ее чрезмерно увлекаются, в ущерб смысловым акцентам и чуть большей экспозиционной строгостью. Я очень старомодна: для меня выставка по-прежнему не аттракцион для зрителей, а место для размышления. Думаю, в белом кубе можно создать бесконечное количество смыслов. Поэтому здание фонда Ruarts мне очень нравится — белый куб, да еще и разделенный на этажи, что позволяет разделить «повествование» на главы.

Мы с коллегами долго думали о выстраивании маршрута. В результате, выставка начинается с самых мрачных глав, а заканчивается призывом к активному действию, надеждой. Я много думала именно о зрителях проекта: мне показалось, что такой маршрут будет верным, сегодня надежда на альтернативные сценарии очень важна, она поддерживает на плаву. Я не считаю себя большим экспозиционером, но какие-то ходы, на мой взгляд, получились отлично. Прежде всего, я рада, что зрители в Москве увидят проект Тани Ахметгалиевой «Клото» — кажется, он прямо нашел свое место на выставке — им все начинается и заканчивается. Ну и отдельное удовольствие мне доставляет расположение двух работ Виты Буйвид из проекта «Вещдок» — два слепка-тени женских платьев расположены на разных концах длинного зала, и между ними, на мой взгляд, возникает одновременно и притяжение, и пронзительная пустота, и одиночество.