Tonka Gallery

парижская онлайн-галерея, основанная в 2020 году журналистской Натальей Кудрявцевой и ее экс-напарницей Элизой Фьерро

ВЫ ОТКРЫВАЛИ ГАЛЕРЕЮ В 2020 ГОДУ, В САМОМ НАЧАЛЕ ПАНДЕМИИ. ВОЗНИКАЛИ ЛИ КАКИЕ-ЛИБО ТРУДНОСТИ И КАК ВЫ С НИМИ СПРАВЛЯЛИСЬ?

Помню, когда мы начинали, все вокруг нас подбадривали, мол сейчас как раз все сидят дома, покупают искусство, «запускайте сайт». Мы же решили не идти на поводу мирового кризиса, а наоборот, использовали это время как шанс на то, чтобы все более тщательно доработать. Поэтому мы открыли сайт галереи только летом, уже после первой волны пандемии. С тех пор мы провели 2 офлайн-выставки в Париже, но в основном работаем онлайн.

ЕСТЬ ЛИ ДОСТУП К РАБОТАМ У ВАШИХ ПОТЕНЦИАЛЬНЫХ ПОКУПАТЕЛЕЙ? КАК ОРГАНИЗОВАН ЭТОТ ПРОЦЕСС?

Бывает, если работа на сайте кого-то интересует, то нас просят показать их вживую. Мы можем показать только ту часть работ, что смогли перевезти в Париж. Другая же часть находится в разных странах у самих художников. В целом, людям, конечно же, намного проще совершать покупку, когда есть контакт. Это было особенно заметно во время выставки «Natures Apprivoisées» Антона Тотибадзе и Александры Пастернак. Люди могли просто гулять по городу, проходить мимо галереи, зайти, увидеть картины вживую и только впоследствии ими заинтересоваться. Поэтому нам бы хотелось делать офлайн-выставки хотя бы раз в полгода.

КТО ПОКУПАЕТ РАБОТЫ?

В Париже есть большая диаспора русскоговорящих людей. Причем не только переехавших недавно, но и тех, чьи потомки переехали, например, еще во время Революции. Однажды я была волонтером фестиваля русского кино, где мы показывали как советские, так и новые фильмы в нескольких кинотеатрах. Очень многие зрители фестиваля были французами, но их бабушки-дедушки могли быть из России. Для многих из таких людей подобные фестивали или наша галерея представляют окно в современную культуру России.

Вторая группа — это экспаты, молодые русские, для которых подобное искусство утоляет ностальгию.

А третья группа — это французская молодежь, которая приходит из соцсетей или через знакомых, интересуется молодым искусством и иногда даже хочет попробовать открыть для себя что-то из русской культуры, которая для Европы сейчас кажется несколько закрытой, изолированной, удаленной. Им нравятся работы молодых художников из разных стран, и они уже немного инвестируют в свои коллекции, ищут новые имена, в том числе и через социальные сети.

КАК ТЫ ОТБИРАЕШЬ ХУДОЖНИКОВ И РАБОТАЕШЬ С НИМИ? ИНТЕРЕСНО УЗНАТЬ, КАК ОРГАНИЗОВАН ЭТОТ ПРОЦЕСС ОТ НАЧАЛА И ДО КОНЦА.

Очень просто: сначала мы приглашали тех художников, кто нам самим очень нравится. Они с нами и остались спустя три года. Также иногда нам пишут художники сами, присылают свои портфолио. В основном, мы ориентируется на внутреннее чутье, но и на тренды французского рынка. Мне хотелось представлять 7-10 художников, чтобы галерея оставалась камерной. После февраля прошлого года мы оказались в полной апатии и непонимании, как существовать дальше, но в итоге приняли решение продолжать нашу деятельность и организовать давно запланированную выставку, чтобы дать возможность художникам высказаться. Выставку в апреле, «A Snail Under a Cloth», мы организовали вместе с Луиз Морин и Мариной Анциперовой. Мы работали в тандеме и сотрудничали с Atelier des Artistes en Exil, организацией, поддерживающая художников-беженцев, организуя выставки, предоставляя мастерские, помогая финансово. По итогу, отдали им часть денег от продаж.

ОЧЕНЬ РАДУЕТ ТО, КАК ТЫ СОВМЕЩАЕШЬ ФУНКЦИИ ГАЛЕРИСТКИ И АКТИВИСТКИ.

Да, хотя сначала нам было страшно делать выставку, в ней ведь участвуют, в основном, художники из России. Казалось неуместным приглашать художников из Украины присоединиться. В итоге никакого хейта со стороны публики не было и все хорошо ее восприняли. К нам заглянули художницы-беженки из Украины, посмотрели выставку, показали свои портфолио и спрашивали совета о том, в какие галереи в Париже им лучше обратиться

В инстаграме мы тоже писали, что против (здесь было слово, запрещенное в РФ). Была пара странных ситуаций, когда кто-то писал злобные комментарии (причем, эти люди даже не были на нас подписаны), о том, почему галерея вдруг высказывает политические позиции. А в основном, к счастью, мы встречали поддержку подписчиков.

Трудности в работе галереи возникают иногда разве что из-за логистической волокиты и транспортировок — вот тогда переживают все: и художники, и я.

УЧИТЫВАЯ ЛОГИСТИЧЕСКИЕ ТРУДНОСТИ, ОСОБЕННО ПОРАЗИТЕЛЬНО ВИДЕТЬ В ГАЛЕРЕЕ В НАЛИЧИИ ТАКОЕ БОЛЬШОЕ КОЛИЧЕСТВО КЕРАМИЧЕСКИХ ОБЪЕКТОВ. КАК ТАК ВЫШЛО?

С Луиз и Мариной мы хотели сделать исключительно керамическую выставку. Для этого нужно было привезти объекты в Париж. Те работы, что не смогли прихватить с собой наши знакомые или сами художники, пришлось отправить почтой и несколько из них разбилось по дороге. В итоге выставка превратилась из керамики в смежный жанр. Поэтому при отправке керамики, конечно, очень важно все максимально тщательно упаковать. А крупные работы лучше передавать со знакомыми, если есть такая возможность.

ТЫ УПОМЯНУЛА ТРЕНДЫ ФРАНЦУЗСКОГО АРТ-РЫНКА. ЧТО ЭТО ЗА ТРЕНДЫ?

Некоторые работы российских художников во Франции могут не понять просто-напросто из-за политического контекста, культурных кодов, локальных трендов. Например, в Москве один художник или определенная тема могут быть очень популярными в течение нескольких месяцев или лет. Местная же аудитория меньше подвержена следованию таким трендам из-за бóльшего количества галерей. Париж — важный культурный хаб, поэтому здесь все более разрозненно и то, что популярно в Москве может быть не востребовано в Париже, мне кажется. Это не связано с русофобией или бойкотированием русской культуры. Скорее наоборот, все стараются еще больше сейчас поддерживать друг друга.

КАКИЕ У ТЕБЯ ДАЛЬНЕЙШИЕ ПЛАНЫ НА ГАЛЕРЕЮ?

Сейчас я работаю над концепцией для Инстаграма — там постоянно меняются алгоритмы, я не успеваю его вести, и от этого немного схожу с ума. А весной и летом хочется сделать еще одну выставку в красивом пространстве и начать какие-то интересные сотрудничества. Много художников из России продолжает думать о переезде из страны, поэтому хочется находить способы помогать художникам узнавать о существующих программах и резиденциях, где их ждут.

Voskhod

галерея современного искусства, открытая в 2021 году в Базеле Дарьей Лобынцевой

ТАКОЙ ФОРМАТ УНИКАЛЕН ДЛЯ ШВЕЙЦАРИИ?

С одной стороны, в Швейцарии меня поразило то, как много здесь галерей — они буквально есть на каждой улице. Здесь очень много поддержки искусства, в том числе от государства, и на каждого большого художника найдется по несколько фондов. А с другой стороны, эта поддержка искусства идет, во-первых, на продвижение исключительно местных художников, и во-вторых, подход к продажам очень олдскульный. Чтобы посетить любую из них, необходимо взять свою сумку Birkin, часто — но не всегда — лучше заранее назначить встречу с галеристом. А еще лучше — чтобы ваши родители были знакомы. Меня никогда не интересовало иметь офлайн-галерею в классическом понимании, мне хотелось чего-то более оригинального, и онлайн-проект казался простым и легким решением!

ТАК И ОКАЗАЛОСЬ?

Конечно, в этом было много наивности. В 2020 году мы начали заниматься открытием галереи, в 2021 запустили онлайн-платформу. Первым нашим проектом была онлайн-выставка Re-Enchanted. Курировал его Александр Буренков. Вместе с Моникой Дубинкайте и Лизой Поповой мы отсняли работы в ресторане Турандот. Получился замечательный проект, очень красивая онлайн-выставка, я ею очень горжусь и до сих пор получаю прекрасные отзывы. Но это были мои первые шаги, с ними я поняла, как может быть непросто развивать подобный проект с нуля. Как только мы организовали офлайн-ивент, я поняла насколько все-таки важно и ценно общение с публикой. Поэтому, когда у меня неожиданно появилась возможность получить постоянное место для экспозиций, я от нее не отказалась.

ТЫ ГОВОРИШЬ ПРО ВИТРИНУ? МЕНЯ СОВЕРШЕННО ВОСХИТИЛА ЭТА ИДЕЯ — ВЫСТАВЛЯТЬ ИСКУССТВО ТАК, ЧТОБЫ ЕГО МОГЛИ УВИДЕТЬ ВЖИВУЮ ПРОХОДЯЩИЕ МИМО ЛЮДИ, ПРИ ЭТОМ НЕ ДЕЛАЯ ЭТО В ФОРМАТЕ ТРАДИЦИОННОЙ ГАЛЕРЕИ.

Витрина прекрасна: она уникально вписана в уличное пространство, в ней не нужно, как в галерее, сидеть как администратор и рядом с ней большая проходимость. Это пространство достаточно большое и может вместить много работ. С весны 2022 года у нас там прошло уже 7 выставок. Каждая выставка — это результат совместной кураторской работы художника и галереи. В этом формате я вижу много векторов развития и идей, которые можно воплощать.

Комплекс зданий, в котором мы расположены, скоро закроется на большую реконструкцию, поэтому у нашего помещения есть, так сказать, expiration date. Это будет поводом задуматься снова о формате и том, как мы мы дальше хотим быть представлены офлайн.

ТЕХНИЧЕСКИЙ ВОПРОС, КОТОРЫЙ МЕНЯ КАК ИСКУССТВОВЕДА ОЧЕНЬ ИНТЕРЕСОВАЛ: КАКИЕ ВНУТРИ ВИТРИНЫ ТЕМПЕРАТУРНЫЕ УСЛОВИЯ?

Если все плотно закрыть после установки всех работ, то внутри сохраняется нужное количество тепла, и температура остается выше уличной. В Базеле в целом редко температура бывает низкой. Сейчас, например, +8.

РОМАНТИЧНОЕ НАЗВАНИЕ ГАЛЕРЕИ — «ВОСХОД» — ОТСЫЛАЕТ К ТОМУ, ЧТО ГАЛЕРЕЯ РАБОТАЕТ С НАЧИНАЮЩИМИ ХУДОЖНИКАМИ?

Именно. Оно емкое, простое, смысловое. Хотя смотря на него в ретроспективе, я бы выбрала другое название, может еще короче! Это название не всегда легко дается швейцарцам, но пусть привыкают. Многие успешные галереи названы по фамилиям создателей, но по опыту жизни здесь я знаю, что мою фамилию местным будет еще труднее произнести.

СКОЛЬКО ЛЮДЕЙ В ВАШЕЙ КОМАНДЕ?

Нас трое: я, София, которая отвечает за коммуникации, и Анна Акопова, делающая нам дизайн. Еще у нас есть великолепный фотограф Анна Денисова — она приезжает к нам на съемки из Парижа.

ВЫ РАБОТАЕТЕ ТОЛЬКО С РУССКОГОВОРЯЩИМИ ХУДОЖНИКАМИ?

Получается, что пока да. Я близка именно к этой культуре, и я решила с нее начать. Для себя я еще видела миссию в том, чтобы помочь российским авторам увидеть себя на западе. Но в дальнейшем не хотела бы себя ограничивать так, мне было бы интересно расширять пул и географию художников. Начать работать с швейцарскими художниками и кураторами будет наиболее логичным следующим шагом для нас.

ЕСТЬ ЛИ У ВАС СОБИРАТЕЛЬНЫЙ ОБРАЗ ВАШЕГО ГЛАВНОГО КЛИЕНТА?

Мы работаем относительно недавно, поэтому этот образ пока еще размыт. Поначалу покупки совершали люди, которые меня знают. Радуюсь, что по мере нашего развития появляются больше покупателей среди местной аудитории и экспатов в Базеле.

ПОЛУЧАЕТСЯ, НЕТВОРКИНГ ИГРАЕТ НАИБОЛЬШУЮ РОЛЬ?

Абсолютно. При этом, из-за полной смены своей деятельности, я нахожу себя плавающей в другом аквариуме. Это тяжело, но очень интересно и дает много вдохновения. Кстати, то что делает Аня Мерман из «Объединения» — постоянное движение вперед, всегда к свету — очень вдохновляет.

РАССКАЖИ ПОДРОБНЕЕ ПРО ТЕКУЩИЙ ПРОЕКТ.

Это проект «Zero Gravity» Маши Коэн (закрыт 13 марта — прим. ред). Еще в самом начале, когда я задумала сделать галерею, я написала трем художникам, которые мне на тот момент очень нравились, и спросила, хотят ли они поучаствовать в моем проекте. У меня тогда не было абсолютно ничего. Маша Коэн была одной из них. Она невероятно душевная. Мне очень нравится ее творчество, я вижу, как она развивается. Она получила образвание в Лондоне, где осталась и старается интегрироваться в среду. Как и все мы, она переживает из-за всех событий последнего года, поэтому этот проект, во многом, про потерю земли под ногами, потерю ориентации в пространстве. В условиях такой турбулентности, все меняется, даже отношения с друзьями, семьей, домом. Маша выразила эту фрустрацию через выражение личных переживаний, тоски по дому и утрате чего-то важного, через поиск новых определений себя в пространстве — в прямом и переносном смысле.

Serene Gallery

галерея, открытая в Москве весной 2022 года Ириной Дзюбой, где директором и куратором стал Александр Бланарь. В конце года галерея переехала в Лугано, Швейцарию, где сейчас проходит вторая групповая выставка с художниками из разных стран

ПОЧЕМУ ВЫБОР ПАЛ НА ШВЕЙЦАРИЮ И, ЧТО МНЕ КАЖЕТСЯ МЕНЕЕ СТАНДАРТНЫМ, НА ЛУГАНО?

В первую очередь, это был выбор Ирины, у которой уже были на тот момент связи в Швейцарии с теми, кто нам впоследствии помогал со всеми процессами и помещением. Тем более, Швейцария звучит громко и хорошо. Лугано же находится в часе езды от Италии — итальянцы ежегодно приезжают сюда в конце апреля и активно проводят здесь много времени. В Цюрихе открываться казалось нецелесообразным: там уже состоявшаяся арт-сцена, и мы, такие маленькие и новенькие, могли бы там затеряться. В Лугано же хоть и есть галереи и шикарный музей современного искусства LAC, все же есть поле для новой деятельности.

ИЗ КОГО СОСТОИТ ВАША КОМАНДА?

Из меня, Ирины, менеджеров галереи Азии Бариновой и Никиты Куликова, а также коллег Светланы Тимофеевой и Любови Масякиной. Периодически к нам подключается швейцарское агентство, которое помогает организовывать мероприятия.

ЧТО БЫЛО САМЫМ СЛОЖНЫМ ПРИ ОТКРЫТИИ?

Швейцария, несмотря на то, что в нее можно въезжать по шенгену, все-таки не часть Евросоюза, и доставка работ оказалась невероятно сложным процессом. С декабря у нас уже прошло две групповых выставки, и в оба раза мы не были уверены, что все работы к нам приедут в срок. Для текущей выставки необходимо было организовать доставку работ из Лос-Анджелеса, из Тель-Авива, из Парижа. Работая в России, ты уже знаешь все нужные ходы — к кому обратиться и что необходимо сделать, чтобы успеть к открытию. А тут, в Швейцарии, нам открылся новый дивный мир бумажек, документов и всего остального.

Помимо этого, нам сложно привлекать новую аудиторию, но мы пока в начале нашего пути. Когда мы обращались к местным агентствам и тем, кто мог нам помочь, мало кто верил в наши амбиции и сроки. Швейцария все-таки работает не так быстро, как мы привыкли. Возникало легкое недоверие у местных — кто вы и зачем это делаете? В итоге, на открытии, мы видели те же самые уже знакомые нам лица, видели их восторг от художников и пространства.

ПОМИМО ВАШИХ МЕСТНЫХ ЗНАКОМЫХ, КТО ВАМИ ИНТЕРЕСУЕТСЯ И ПРИХОДИТ НА ВЫСТАВКИ?

В Лугано у нас есть друзья из России, но все больше в галерее появляется и местных. По большей степени это швейцарцы, итальянцы и наши друзья. Мы постепенно обрастаем новыми связями. На первом открытии было не так много людей, но на втором молва пошла и их стало больше. Так как мы показываем международных художников, это в итоге обеспечивает и смешанную аудиторию.

ЧТО ОТЛИЧАЕТ ГАЛЕРЕЮ SERENE ОТ ДРУГИХ?

Когда мы еще занимались галереей в Москве, нам помогало агентство Glyph. На брейнштормах постоянно мелькал этот вопрос — что же нас отличает от других? На мой взгляд, это только пул художников. Мы показываем молодых артистов, с которыми всем нам, Ирине, Азии и мне, хотелось бы поработать и поделиться ими с нашей аудиторией.

С ними мы пока что сотрудничаем в формате партнерства. На данном этапе мы новенькие, и я не могу гарантировать художникам, что я сейчас из них сделаю звезд, но в какой-то момент, когда галерея подрастет, надеюсь, мы сможем «подписывать» художников и представлять их у нас. Сейчас мы выстраиваем вокруг себя дружеское комьюнити из тех, кто хочет с нами работать. Насколько мы можем судить и по Москве, и по Лугано, с нами хотят работать даже без эксклюзивных контрактов и в формате партнерства.

Неслучайно в декабре мы открылись выставкой Amici/Friends. Возможно, это и есть наша главная концепция. Наши художники = наши друзья, наши посетители = наши друзья.

ВАША ТЕКУЩАЯ ВЫСТАВКА НАЗЫВАЕТСЯ «SOMETHING NEW, SOMETHING BORROWED». РАССКАЖИ ПОДРОБНЕЕ ПРО НЕЕ.

Название этой выставки, «Something New, Something Borrowed», пришло ко мне из свадеб — в них тоже что-то взаймы, а что-то — новое. Это первая из серии выставок, где мы будем показывать молодых художников, которых еще никто не видел. Работы, которые сейчас у нас показываются в галерее, не объединены сильной кураторской концепцией — скорее, это просто визуальный ряд работ, выполненных в разных техниках, но из которых, тем не менее, рождается история, сторителинг. Если посмотреть, например, на работы Рикардо Фуманала и Сергея Бондарев, то можно увидеть, что они совершенно разные, но при этом, сопоставленные в одном пространстве, они перекликаются друг с другом. Выставка продлится до середины мая, но до своего закрытия она будет меняться. В апреле мы немного сменим экспозицию, но не будем делать открытие — это выставка-трансформер, в которой, опять же, something is new and something is borrowed.
Хочется, чтобы такие проекты стали нашей отличительной чертой.

ПЛАНИРУЕТЕ ЛИ ВЫ ВЫСТАВЛЯТЬСЯ НА ЯРМАРКАХ?

Наша цель сейчас — сделать три выставки, чтобы наработать CV в Лугано, а дальше уже подаваться на выставки. Мы уже начали договариваться с miart (Миланская ярмарка современного искусства — прим. ред.).

СОТРУДНИЧАЕТЕ ЛИ С ДРУГИМИ ГАЛЕРЕЯМИ ИЛИ ИНСТИТУЦИЯМИ?

Да, например, перед открытием галереи в Швейцарии я связывался с Дарьей из Voskhod — она давала много классных советов. У нас также уже были представлены работы Елены Поповой и Хеннинга Штрасбургера, которых показывали в галерее Osnova. С Osnova мы давно дружим; они и познакомили меня с этими художниками. В целом, сотрудничество — это весело, надежно. Объединяясь, можно дальше смотреть и больше успевать.

Mute.

галерея гибридного формата в Дубае, работающая преимущественно онлайн. Основана бывшей сотрудницей Cosmoscow Дарьей Елистратовой и архитектором Моной Аль-Асаад.

ВЫ СЕЙЧАС ОБЕ РАБОТАЕТЕ В ДУБАЕ?

Д: Нет, только я.

М: Я в Москве, работаю менеджером проектов в архитектурном бюро, которое занимается застройкой выставок в музеях. Соответственно, для нас с Дашей новая галерея — это параллельный основной работе проект, который пока что не формирует основного дохода.

Д: Это наша инвестиция в будущее.

ТРУДНО ЛИ БЫЛО ОТКРЫВАТЬ ГАЛЕРЕЮ В УСЛОВИЯХ, КОГДА ОДНА ИЗ УЧАСТНИЦ МОЖЕТ ЗАНИМАТЬСЯ ЭТИМ ТОЛЬКО ДИСТАНЦИОННО?

Д: Сложно, конечно. Сложно постоянно решать вопросы онлайн, сложно подстраиваться друг под друга по расписанию.

М: У нас есть рабочие часы и собственные дедлайны, которые достаточно жесткие. Помимо отработки своих 8-10 часов на основном месте работы, мы обе занимались в оставшееся время галереей, презентациями и планированием утром и вечером. Однажды из-за этого мы с Дашей созванивались с юристом глубокой ночью, после чего еще и продолжили составлять договоры.

КАКАЯ КОНЦЕПЦИЯ У ВАШЕЙ ГАЛЕРЕИ?

Д: Мы хотим сфокусироваться на художниках постсоветского пространства. Мы начали с российской действительности просто потому, что это среда, которая нам знакома. Но в дальнейшем мы хотим расширять географию художников и представлять их для международной аудитории.

КАКИЕ РИСКИ ВЫ ВИДИТЕ, ПРЕДСТАВЛЯЯ СЕЙЧАС РОССИЙСКИХ ХУДОЖНИКОВ МЕЖДУНАРОДНОЙ АУДИТОРИИ? ИНТЕРЕСУЮТСЯ ЛИ ИМИ?

Д: Мы точно не знаем, есть ли спрос на них здесь, просто потому, что никто не продавал здесь никогда современных российских художников на постоянной основе. А с другой стороны, мы знаем, что здесь есть интерес к художникам от людей российского происхождения.
В Дубае достаточно специфическая среда, в которой все формируют свои национальные комьюнити. Например, есть галереи, представляющая исключительно художников определенных стран — Индии, Сирии, Ливана и так далее.

М: Большинство покупателей, уже купивших у нас работы, это люди, связанные с российским контекстом. Но нам интереснее искать пути интеграции художников, с которыми мы работаем, в здешнюю среду и расширять их аудиторию. Делать так, чтобы художниками интересовались люди из абсолютно разных стран. Показать, влюбить и объяснить ценность и важность работ местной аудитории.

Д: И поддерживать постоянный культурный обмен, который здесь растет, как в инкубаторе.

М: Как будто бы здесь есть ощущение того, что ты можешь наладить диалог. От нас не отстраняются — к нам проявляют любопытство.

ВЫ УЖЕ УПОМЯНУЛИ МНОГОНАЦИОНАЛЬНУЮ СПЕЦИФИКУ АРТ-СРЕДЫ В ДУБАЕ. КАКИЕ ЕЩЕ ОСОБЕННОСТИ ВЫ БЫ ВЫДЕЛИЛИ?

Д: В ОАЭ, особенно в Дубае, сейчас бум недвижимости и застройки. Сюда переезжает много людей, осваиваются разные коммерческие и некоммерческие пространства, поэтому здесь очень активны дизайнеры и архитекторы. Вообще все, что связано с искусством в этой стране, идет в паре с планированием и оформлением пространства. Эмираты — это гавань и пристанище для обеспеченных людей со всего мира, раньше таким местом была Швейцария, может быть, или некоторые регионы Америки — например, Силиконовая долина. Эти люди очень заинтересованы в том, чтобы наполнить свои дома предметами, которые отличали бы их от других.
Очень активная экономическая среда, которая сложилась в Дубае, позволяет людям уже внутри страны тратить большие деньги на развлечения, покупки крупной недвижимости и искусства. Соответственно, такой активный рынок все больше и больше обращает внимание и на искусство как на еще один, иногда даже более интересный инструмент инвестирования.

Еще одна особенность: члены правящих семей ОАЭ — люди высокого образования, в том числе культурного. Их уровень потребления очень высокий, и многие из них имеют внушительную коллекцию искусства. Очень много коренных эмирати обучаются на Западе, например, в Великобритании и США. После обучения они непременно возвращаются назад, превнося в локальный контекст эту европейскую традицию коллекционирования и понимания ценности культурной среды в обществе. Это тянет за собой появление новых институций, новых игроков на рынке, новых коллекционеров и новых мест силы. В Шардже, например, дочь шейха создала Sharjah Art Foundation, где регулярно проходят выставки и организуются различные инициативы на очень высоком уровне. Также Hoor Al Qasimi является президентом и директором Sharjah Art Biennial, в этом году она выступила там еще и как куратор.

Мы много говорим про поддержку современного искусства, но из чего она складывается? Некоторые из представителей правительства регулярно ходят в центры культуры и следят за тем, что здесь происходит, постоянно покупают работы у местных галерей. Так они поддерживают и бизнес, и арт-среду. Необходимо ведь в первую очередь покупать художников, чтобы у них были средства на существование, творчество и развитие.

Третья особенность заключается в том, что здесь больше ценятся холсты, почему-то местные не признают графику за искусство, кажется в этом просматривается их стремление к роскоши. Плюс, этим людям важно, чтобы цена отражала значимость произведения. Если работа стоит дешевле $5 тысяч, то это либо очень молодое искусство, либо не искусство вообще. Средняя цена художественного произведения тут — $10-30 тысяч за работу среднего автора.

КАК БЫ ВЫ ОЦЕНИЛИ МЕСТНЫЙ АРТ-РЫНОК?

М: Открыт и достаточно лоялен для того чтобы пробовать, ошибаться и учиться.

Д: Я бы оценила его как растущий по нескольким факторам. Первый — здесь открывается много галерей, поскольку переезжает очень много людей. Процесс, когда в стране количество экспатов только увеличивается, длится уже лет 30. Помимо того, что здесь открываются местные галереи, также очень активно появляются и мега-галереи. В 2022 году здесь открыли поп-ап Continua прямо в Burj Al Arab, китчевом курортном отеле класса люкс, ставшем символом Дубая. А в ноябре открылась галерея Perrotin: помимо собственного пространства они делали большую поп-ап выставку Мураками, на открытие приезжал сам художник.

Art Dubai также начинает привлекать все больше и больше мировых галерей и коллекционеров из разных стран. Что важно: сюда не просто приезжают, но и делают покупки. В этом году уже была очень хорошая digital-секция. Здесь в целом очень активно развивается все, что связано с digital, NFT-искусством, потому что в стране осело очень много людей, которые связаны с криптовалютами.

М: Во время открытия к нам заходило не так много местных, но были двое, с которыми я пыталась наладить диалог, закончившийся фразой «это все, конечно, интересно, но у вас есть NFT?»

Д: Помимо Art Dubai здесь есть еще ярмарка в Абу-Даби, которая проходит осенью. Она поскромнее, но тоже очень интересная. Также в Абу-Даби обещают к 2026 году открыть Guggenheim Abu Dhabi, только-только распахнул свои двери для посетителей удивительный по своей концепции и красоте Abrahamic Family House, и уже открыт известный всем Лувр. Все ведет к тому, что с каждым годом арт-рынок здесь будет только активнее. В перспективе Дубай скоро станет еще одной столицей искусства. По крайней мере, для этого здесь делается очень много.

ВАША ПЕРВАЯ ВЫСТАВКА ZUG ZWANG ЗАИМСТВУЕТ НАЗВАНИЕ ИЗ ШАХМАТ, ГДЕ ЦУГВАНГ ОЗНАЧАЕТ ПРИНУЖДЕНИЕ К ХОДУ, И ЯВЛЯЕТСЯ «ПОПЫТКОЙ ЗАФИКСИРОВАТЬ СТОЛКНОВЕНИЕ С ПРИНУЖДЕНИЕМ К ДЕЙСТВИЮ ПОД МАСКОЙ ВЫБОРА». РАССКАЖИТЕ ПОДРОБНЕЕ ПРО ВЫБОР ТЕМЫ И ОТБОР ХУДОЖНИКОВ.

Д: Невозможность выбора и принуждение — то, что достаточно долго витает в воздухе. Отсылка именно к шахматам родилась из керамических шахмат Сони Чельцовой, и нам показалось, что сложение цугцванга в шахматах отлично рифмуется с тем, что мы сейчас испытываем. Определившись с темой, мы начали затем подбирать художников.

М: У нас уже были несколько художников, которых мы хотели показать и которые встраивались в этот самый беспокоющий нас контекст. Я довольно часто говорю о том, насколько другими были наши планы до прошлого года. Все должно было быть иначе. Пришлось переформатировать все. Естественно, это очень сильно деформирует, меняет. Нам всем пришлось искать новые смыслы и строить новые планы, поэтому эта выставка — история, которая волнует нас и многих из нашего окружения.

Д: Я бы еще добавила, что выставка проходит в Дубае, куда много россиян вынужденно эмигрировали. Это тоже наложило след, потому что у очень многих есть чувство, будто они оказались здесь не потому, что так выбрали, а потому, что им пришлось. Это ощущение перетекло в формат выставки.

РАССКАЖИТЕ ПРО ДАЛЬНЕЙШИЕ ПЛАНЫ.

Д: Это секрет!

М: В целом, у нас точно есть план на год, но опять-таки все очень сильно будет зависеть от того, как люди будут здесь воспринимать нашу деятельность. Пока мы видим, что посетителям действительно хочется видеть этих художников здесь.

Д: Наши планы «стабильны» так же, как и текущее время.

М: Да, делиться планами не хочется из-за страха, что все снова и снова может поменяться, а запланированное — провалиться. Да и мы созвонились с вами в момент, когда мы с Дашей только-только получили новый опыт, который пытаемся переварить. Этот опыт очень разный, неоднородный, иногда довольно жесткий. В планах отдохнуть, поспать и двинуться дальше в бой.