Кто собирает искусство: коллекция текстиля Евгения Шутко

СУДЯ ПО ВСЕМУ, ВАША ГАЛЕРЕЯ РАБОТАЕТ ПО ЗАПИСИ. ДОСТАТОЧНО ЛИ ЛЮДЕЙ, ИНТЕРЕСУЮЩИХСЯ ТЕКСТИЛЬНЫМ ИСКУССТВОМ, И ТЕХ, КТО ЕГО СОБИРАЕТ?

Коллекционеров текстильного искусства не много, а людей, кто им интересуется эпизодически, с каждым годом становится все больше. Есть несколько важных моментов, которые определяют место текстильного искусства в арт пространстве. Предметов текстильного искусства очень мало по сравнению с предметами других видов искусства. Это связано с тем, что, как правило, создание текстильного искусства — процесс долговременный, требующий сочетания большего количества навыков. Чтобы работать с текстилем, важно владеть множеством различных техник, изучение которых затратно по времени.

Текстильное искусство — это гобелены, ковры, аппликации, вышивки, вязание и междисциплинарные объекты, которые сочетают в себе, например, текстильные аппликации и живопись, или ткачество и бронзовую скульптуру. Бывает, что некоторые ценные новые предметы, такие как гобелены или ковры, не попадают в открытое пространство, потому что сразу находят своего клиента на этапе создания.

ЕСТЬ ТАКОЙ СТЕРЕОТИП, ЧТО ТЕКСТИЛЬНАЯ РАБОТА — ЭТО ЛИБО РЕМЕСЛО, ЛИБО, КАК В СОВЕТСКОЕ ВРЕМЯ, ЖЕНСКАЯ СФЕРА РЕАЛИЗАЦИИ. ЧТО ВЫ ОБ ЭТОМ ДУМАЕТЕ, И МЕНЯЕТСЯ ЛИ В ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ЭТО ПРЕДСТАВЛЕНИЕ?

Этот стереотип идет как раз от того, что предметов текстильного искусства реально мало. Поэтому даже профессионалы арт-рынка редко с ними соприкасаются. Вопрос заключается в том, что не каждого человека, кто умеет прясть нитки, мы можем назвать художником, а его произведение — текстильным искусством. Так же, как человек, который умеет обращаться с красками в процессе покраски стен в подъезде, не является художником, хотя тоже работает с красками. Поэтому, когда мы говорим о предметах текстильного искусства, мы подразумеваем, что есть идея художника и она наилучшим способом выражена именно в текстильной технике.

Если обращаться к истории, самые фантастические тканные произведения, гобелены, или более правильно, — шпалеры, датированы XV-XVII веком. За некую отправную точку и максиму возьмем, гобелены Рафаэля для Сикстинской капеллы. Рафаэль на тот момент был, как сейчас бы сказали, молодым специалистом. И ему, чтобы выполнить этот заказ, нужно было, выражаясь современными понятиями, принять участие в конкурсе. А Микеланджело, который расписывал потолок в Сикстинской капелле, был на тот момент уже мэтром. Но при этом гонорар Рафаэля, вместе с расходами на производство гобеленов, обошелся примерно в 8 раз больше, чем гонорар Микеланджело.

В текстильном искусстве, я считаю, вершина — это гобелен, на второе место я поставил бы ковер, а на третье — все остальное. Более простые техники, например, аппликации — значительно проще сделать, но эта простота должна уравновешиваться уникальной художественной мыслью, которую вложил автор.

ТО ЕСТЬ В ТЕКСТИЛЬНОМ ИСКУССТВЕ МОЖНО ВЫДЕЛИТЬ ДВА КРИТЕРИЯ КАЧЕСТВА, КОГДА, С ОДНОЙ СТОРОНЫ, ЭТО ИМЕННО МАСТЕРСТВО, А С ДРУГОЙ — ИДЕЯ, КОТОРАЯ НАХОДИТ ВОПЛОЩЕНИЕ В ПОДХОДЯЩЕЙ ТЕХНИКЕ?

Чтобы это было настоящим искусством, авторской идее должно соответствовать надлежащее воплощение. Например, аппликации современного художника Виталия Тюрлика: техника аппликации наилучшим образом соответствует его творческому замыслу. Те же образы в виде ковра или гобелена потеряют свой смысл, хотя это будет дороже в 8 раз. Это наглядный пример того, как форма должна соответствовать идее.

А ЗАЧЕМ ХУДОЖНИКУ В ТАКОМ СЛУЧАЕ ГОБЕЛЕНЫ?

Это другой медиум, вершина, где все выглядит по-другому. Художники XX века часто работали в разных техниках. Например, у Корбюзье мы имеем не только живопись, графику, а еще керамику и текстиль. Разные медиумы позволяют по-разному себя выразить: то, что не сделать в живописи или керамике, можно сделать в гобелене. Это не дополнение или опция, это другая плоскость, в которой можно выразиться так, как нельзя выразиться в живописи.

ДА, ХОТЕЛОСЬ БЫ ОБСУДИТЬ ПРИМЕР, ВОЗМОЖНО, ИЗ ТОГО, ЧТО ПРЕДСТАВЛЕНО В ВАШЕЙ ГАЛЕРЕЕ ИЛИ ИЗ СОВРЕМЕННЫХ АВТОРОВ. ТО ЕСТЬ ВОПРОС В ТОМ, ПОЧЕМУ ОПРЕДЕЛЕННАЯ ВЕЩЬ МОЖЕТ БЫТЬ СДЕЛАНА ТОЛЬКО В ТАКОМ ФОРМАТЕ?

Это определяется свойствами самого текстильного материала. Первое — текстильный предмет обладает другими физическими свойствами в отличии от живописи, а именно — светоотражением. В этом плане текстиль очень комфортен.

Второе — подсознательно мы воспринимаем текстиль как самое дружелюбное, что есть в этом мире. Потому что с момента рождения ребенка из утробы принимают в текстиль — заворачивают в полотенце, в простыню, на Востоке в богатых семьях даже бывает, что в ковер. Первое, с чем соприкоснулся ребенок, — с текстилем. Потом всю свою жизнь наше тело соприкасается с текстилем в самых интимных местах; нам подсознательно этот медиум приятен и комфортен. А когда мы его видим в пространстве, то это сразу располагает.

Есть весьма жесткие текстильные работы, но при этом эффект сохраняется: глубина текстиля, миллионы ворсинок, мельчайшие их наклоны в разные стороны, которые дают тень, — это фантастически красиво и затягивает.

МОЖНО ЛИ СМОТРЕТЬ НА ТЕКСТИЛЬНОЕ ИСКУССТВО КАК НА ОБЪЕМНУЮ ЖИВОПИСЬ?

Да, мы много экспериментировали с этим. Если мы делаем ворсовый ковер, то всегда можем поиграть с объемом, сделав разную высоту ворса, что дает соответствующий эффект. Если мы берем сотканную основу, которая несет в себе богатую фактуру, а по ней художник делает роспись как по холсту, то это создает эффект совершенно отличный от холста, потому что в холсте нет такого зерна как в ручном ткачестве, так основа становится сразу более фактурной.

МЫ С ВАМИ ПОГОВОРИЛИ О ТОМ, ЧТО В КАКОЙ-ТО МОМЕНТ СФЕРА ТЕКСТИЛЬНОГО ИСКУССТВА ПОШЛА НА СПАД. А МОЖНО ЛИ СКАЗАТЬ, ЧТО СЕЙЧАС, В НАШЕ ВРЕМЯ, У ХУДОЖНИКОВ СНОВА ВОЗВРАЩАЕТСЯ ИНТЕРЕС К ЭТОМУ НАПРАВЛЕНИЮ?

В Советском Союзе из высших учебных заведений выходили художники и некоторым из них нравилось ткать, они превращались в художников, работающих в технике гобелена. Лучшие из них всегда были обеспечены госзаказом: с XV века в мире было понимание, что текстильный предмет, ввиду своей уникальности и сложности, это самый ценный подарок государственного уровня. Советские генсеки с удовольствием дарили эти предметы ООН, американским президентам и главам государств по всему миру. Те художники, которые могли хорошо ткать, делали потрясающие вещи на госзаказе. И ремесленнические училища выпускали специалистов по ткачеству, которые направлялись им в помощь — они были, скажем, подмастерьями.

Так как производство было настроено хорошо, ткацких предметов для общества производилось тоже много, они были недорогие и доступные. И, естественно, набили оскомину. Но получалось так, что основной зритель видел только их, а настоящие сокровища ему негде было увидеть. По прошествии времени мы окунулись в мировой опыт, узнали много интересного о текстиле, и шаг за шагом этот интерес заново появился. В мировом масштабе предметы текстильного искусства украшают знаковые частные и общественные пространства, являются ценной составляющей музейных и частных коллекций.

И, КАК СЛЕДСТВИЕ ТАКОГО РАЗРЫВА, НЕ ТОЛЬКО МАЛО АВТОРОВ, НО И МАЛО КОЛЛЕКЦИОНЕРОВ?

Да. Текстильное искусство это эксклюзив — хорошие произведения наперечет. На сегодняшний день, мы единственные, кто этим занимается профессионально в контексте современного искусства. Коллекционируем и создаем.

СЕЙЧАС ПОСТЕПЕННО НАЧИНАЮТ ДЕЛАТЬ И ОТДЕЛЬНЫЕ ВЫСТАВКИ В СВЯЗИ С ТЕКСТИЛЬНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТЬЮ, И АРХИВНЫЕ МАТЕРИАЛЫ С ЭСКИЗАМИ ЭКСПОНИРУЮТ. ТО ЕСТЬ ИНТЕРЕС РАЗОБРАТЬСЯ В ТЕМЕ ВСЕ ЖЕ ЕСТЬ?

Интерес, действительно, есть, поэтому многие институции обращаются к этой теме. Но, чтобы действительно разобраться, надо в нее глубоко погрузиться. А чтобы погрузиться, надо где-то это узнать. У меня этот процесс был совсем не быстрым. Это как сделать операцию на сердце — наверное, каждый из нас может, просто надо лет 10 поучиться, и будет отлично.

Если говорить про наши институции, то 2024 год был апофеозом текстильного искусства — помимо моей галереи, где регулярно проходят тематические выставки, Фонд культуры «Екатерина» сделал проект, для которого я предоставлял порядка 20 работ, в галерее «ГРАУНД Солянка» были современные авторы и концептуальные вещи, в фонде Ruarts выставка «Нити».

А ГДЕ ДЛЯ ВАС ПРОХОДИТ ГРАНИЦА МЕЖДУ ИСКУССТВОМ И ДИЗАЙНОМ В ОТНОШЕНИИ ТЕКСТИЛЯ?

Все-таки дизайн не является искусством, а искусство может сыграть роль дизайна. То есть предмет искусства может купить человек далекий от искусства просто потому, что ему понравилось по цвету. Но дизайн не станет предметом искусства, потому что дизайн — это вещь, в которой превалируют не столько художественные идеи, а скорее вопросы эргономики, утилитарности, актуальности, формы. То есть это хорошо рассчитанная вещь, которая призвана занять свое, интерьерное место. Кроме галереи у меня еще есть мастерские и все, что мы в них делаем, — именно искусство. Для развития галереи мне было важно создать возможности для художников. Теперь они могут ткать вместе с нами, а мы им даем возможность поработать с новым инструментом.

В тех же мастерских можно сделать предмет дизайна, это будет интерьерный ковер, он может быть сделан именитым дизайнером, но мы его не вешаем на стены и не считаем искусством. При этом он может быть сам по себе очень сложным. Но это интерьерно-декоративный предмет.

КАК ВЫ ВЫБИРАЕТЕ АВТОРОВ ДЛЯ МАСТЕРСКИХ, И КАК СКЛАДЫВАЕТСЯ ЭТОТ ПРОЦЕСС?

Это наш личный выбор с художником. То есть художник должен быть вовлечен в процесс, должна родиться идея, тогда получается предмет, который ценен своим текстильным воплощением. Не обязательно художник должен узелки завязывать, но он должен погрузится в детали. Если я понимаю, что вещь будет выглядеть плохо в текстиле, то за такие проекты мы не беремся.

С КЕМ ВЫ РАБОТАЛИ В ФОРМАТЕ МАСТЕРСКИХ?

С Гошей Острецовым, Ольгой Солдатовой, Пахомом, Кириллом Рубцовым, Александром Бродским (тем, который художник, а не архитектор), с Люсей Вороновой и другими.

ВЫ В ЭТОМ ГОДУ КУРИРУЕТЕ ТЕКСТИЛЬНУЮ СЕКЦИЮ НА WIN-WIN. РАССКАЖИТЕ, КАК ОТБИРАЛИ АВТОРОВ, НА КАКИЕ КРИТЕРИИ ОПИРАЛИСЬ?

Процесс приема и обработки заявок у WIN-WIN отлажен очень хорошо. Есть понятная форма, которую заполняет художник. Было 136 заявок в текстильную секцию, и меня порадовало, что они довольно высокого качества. Если бы выставочные пространства не были ограничены физически, то мы бы с удовольствием отобрали для участия 80 человек. Но ввиду того, что по объективным причинам это невозможно, пришлось ограничиться 25 участниками. Мы понимали, что есть примерно 10 участников, которые точно интереснее остальных. А дальше остается 15 мест на, условно говоря, 65 заявок. Самое сложное было выбирать из них, потому что очень много достойных. Мы смотрели на разнообразие техник, старались, чтобы среди одинаково ценных с художественной точки зрения заявок, попали разнообразные и лучшие с точки зрения демонстрации различных подходов работы, еще обращали внимание на некую художественно сложившуюся стабильность.

МОЖНО ЛИ НА ОСНОВЕ ОТСМОТРЕННЫХ ВАМИ ЗАЯВОК СДЕЛАТЬ ВЫВОД, О ТОМ, КАКИЕ ТЕМЫ ИНТЕРЕСУЮТ АВТОРОВ, КАКИЕ ЕСТЬ ТЕНДЕНЦИИ, ЕСТЬ ЛИ НЕКАЯ ОБЩНОСТЬ ИЛИ ЧТО-ТО, ЧТО ВАМ ПОКАЗАЛОСЬ ЛЮБОПЫТНЫМ?

Безусловно, тенденция просматривается в сторону простых техник. Люди молодые, в основном горячие, результат хочется получить сразу, мало кто готов полтора года что-то ткать: поэтому есть тенденция к тому, чтобы было больше работ с простой техникой. Но удачное художественное выражение в простой форме — это ценно.

РАССКАЖИТЕ ПРО РИСУНКИ, КОТОРЫЕ ПРИКРЕПЛЕНЫ К НЕКОТОРЫМ КОВРАМ В ВАШЕЙ ГАЛЕРЕЕ?

У меня есть товарищ, дирижер Филипп Чижевский. У него есть хобби — рисовать портреты людей, с которыми он оказался на одной волне. При этом, он никогда не учился рисовать, но получается у него круто. В итоге мы решили сделать выставку с портретами его авторства. За просмотром его рисунков выяснилось, что в разное время он рисовал портреты некоторых художников, с которыми мы делали проекты: например, Саша Повзнер и Гоша Острецов, и теперь их портреты висят на их коврах.

СКОЛЬКО ЭКЗЕМПЛЯРОВ В ВАШЕЙ КОЛЛЕКЦИИ?

Около ста.

КАК ВЫ ХРАНИТЕ ТЕКСТИЛЬНОЕ ИСКУССТВО?

Что-то висит на стенах галереи, что-то убрано в дальний запасник. Обычно оно хранится либо в подвешенном состоянии, либо в рулоне.

А МОЛЬ?

Моль может съесть все. Но есть одна интересная особенность, в которую даже сложно поверить, но это так. Если у вас очень вкусная шерстяная вещь висит на стене, то моль ее есть не будет. Потому что моль не любит, когда пространство проветривается. Моль любит, когда можно уютно забраться в щелочку и спокойно погрызть. Поэтому если у вас текстиль лежит свернутый, то надо, безусловно, страховаться от моли. Потому что иначе это все будет съедено. А если он висит на стене, то с ним ничего не будет. Даже если у вас в шкафу живет моль, поедает ваши свитера, то с гобеленом или ковром, который висит на стене, ничего не случится, он будет ей неинтересен.

У меня есть один коврик, иранский традиционный, ему примерно 100 лет. Перед тем, как он попал ко мне, он примерно 4 года лежал в скомканном состоянии у старенькой бабушки под диваном. Моль его не просто ела, она в нем жила. И она даже не вылетала из него, потому что ей это было не нужно, в нем ей было хорошо. Если мы сейчас посмотрим на этот коврик с расстояния, например, 2 метра, то мы даже не заметим, что он подъеден. Это надо близко разглядывать, тогда будет понятно, но при этом не нарушена его целостность, то есть это все равно крепкая вещь.

А КАК ВЫ ВЫБИРАЕТЕ ОБЪЕКТЫ В КОЛЛЕКЦИЮ?

Как я уже упомянул, предметов текстильного искусства крайне мало. Если нашли клад из двух сундуков, вы не будете выбирать, правый взять или левый. Возьмете оба. Так и здесь.

ДОРОГО ЛИ КОЛЛЕКЦИОНИРОВАТЬ ТЕКСТИЛЬ?

По-разному. Есть вещи, которые я, безусловно, хотел бы купить, но не могу себе позволить, поэтому у меня в коллекции нет шикарных европейских гобеленов середины XX века. Это аукционные вещи от 50 тысяч евро и выше. Когда-нибудь, может, в будущем, но сейчас нет. Я пошел другим путем — создаю то, что считаю ценным, вместе с современными художниками в наших мастерских.

А ГДЕ НАХОДЯТСЯ ВАШИ МАСТЕРСКИЕ?

Иногда даже прямо здесь, в галерее. То есть станок в разобранном виде сейчас у меня в запаснике стоит. Это удобно, когда надо сделать что-то сложное, экспериментальное, требующее постоянного моего присутствия. А так процесс разнесен по разным художественным мастерским, которые мы нашли. И сами художники задействуют свои мастерские.

КАКИЕ АВТОРЫ ПРЕДСТАВЛЕНЫ В ВАШЕЙ КОЛЛЕКЦИИ?

Из старой школы выдающийся художник Сергей Гавин, который недавно отметил 70-летие. Его работа «Лабиринт», с моей точки зрения, это лучшее, что было соткано в мире за последние лет 30. В одном зале с ним в моей галерее представлен художник Александр Гораздин, он помоложе, но тоже человек старой школы. Из более современных, я даже сказал бы, ультрасовременных авторов, которые экспериментируют и работают в альтернативных техниках, это Александра Островская, Катя Абламская, Евгения Эвартс, Маша Арендт, Виталий Тюрлик, Маша Киндер.

МОЖНО ЛИ СКАЗАТЬ, ЧТО ИНДУСТРИЯ ТЕКСТИЛЬНОГО ИСКУССТВА ЗА ПОСЛЕДНИЕ 5 ЛЕТ ИЗМЕНИЛАСЬ В РОССИИ?

Изменилась в основном благодаря нашей работе. Моя миссия в том, чтобы донести до людей, то, каким действительно бывает текстильное искусство. Потому что, опять же, из-за крайне ограниченного присутствия текстильного искусства в арт пространстве люди не очень понимают, что это такое. Словом «гобелен» сейчас называют все что угодно — и принты, и жаккардовые ткани. Уважаемые французские мануфактуры широко продают то, что они называют гобеленами. Но понятие «гобелен» не имеет никакого отношения к этому, потому что, как правило, это машинная жаккардовая работа. Поэтому важно образовывать людей, чтобы они видели эту разницу.