Кто собирает искусство: коллекция Антона Хитрова и Ксюши Шачневой

БЫЛИ ЛИ У ВАС ЛИЧНЫЕ КОЛЛЕКЦИИ ИСКУССТВА ДО ЗНАКОМСТВА ДРУГ С ДРУГОМ?

Антон: Когда мы съехались с Ксюшей, у нее уже было искусство.

Ксения: А я просто не называла это словом «коллекционирование»: у меня было и есть много друзей-художников, с которыми я делала совместные проекты, и часто случалось, что они мне что-то дарили. Я практически не покупала искусство, а скорее обменивалась.

Раньше я жила в Казани и знала много местных художников. Например, у меня появилось немало работ Виктора Тимофеева, который рисует свои картинки на всем, что попадет под руку — фанере, ДСП, обрезках бумаги. Его мастерская находилась в конструктивистском Мергасовском доме, который долгое время хотели расселить и снести. Вместе с активистами мы делали спектакль «Мергасовский» про его жителей — известных татарских и советских писателей и художников. Так вот, Тимофеев каждый раз дарил свои работы, когда мы встречались в городе. В какой-то момент их стало так много, что у нас дома уже был музей Тимофеева, а картинки висели даже в туалете!

Антон: Мы не считаем оскорбительным для авторов помещать их работы в туалете. Сейчас, например, роль Вити Тимофеева для нас исполняет Аня Диал: каким-то странным образом у нас все время появляются ее работы. Вот одна из них, “Superwoman”, на которой изображена героиня на унитазе, висит сейчас в туалете.

Ксения: Мне кажется, мы с Антоном по-разному воспринимаем эту работу — для меня она о материнстве. У Ани двое детей с небольшой разницей в возрасте, и когда ты мать, единственное для тебя место, где можно уединиться, — это унитаз. То есть запертая ванная комната, в которой можно и нужду справить, и побыть наконец-то одной. Так вот, я почти уверена, что эта работа про это.

ОКЕЙ, КСЮША НЕМНОГО РАССКАЗАЛА, КАК В ЕЕ ЖИЗНИ ПОЯВИЛОСЬ ИСКУССТВО. АНТОН, А КАК У ТЕБЯ?

Антон: Однажды в Facebook (прим.ред. — Meta Platforms Inc. запрещено на территории России) я увидел репост с работой Зины Исуповой, — тогда она была резиденткой мастерских «Гаража», — и офигел. Так что сразу, когда приехал в Москву, пошел к ней в мастерскую на ВДНХ и купил ее коллаж за очень символические тогда деньги — какие-то там 4-6 тысяч рублей. Сейчас, насколько мы знаем, ее работы стоят больше.

Я взял коллаж с пудреницей: мне очень понравилось то, как она выполнила отражение в зеркале. Я вообще очень люблю отражения, меня они завораживают: когда в детстве я понял, что текст в зеркале другой, то для меня это была просто сенсация! В общем, с этой работы началась моя коллекция, а следующей был синий гепард Маши Сомик.

КАК ВАМ УДАЛОСЬ ВСЕ ПЕРЕВЕЗТИ С СОБОЙ В ГЕРМАНИЮ?

Ксения: Сначала Антон уехал в одну страну, потом вернулся, потом уехал в другую, третью и так далее. Все искусство упаковывала и отправляла я — сначала в Москву родителям, а потом они везли часть в машине в Черногорию, часть — отправляли почтой.

Антон: Да, и потом мы гигантскими баулами из Черногории все это увозили в Германию. А еще некоторое количество вещей я купил или получил будучи как раз в Казахстане или в Грузии и возил их с собой.

Ксения: Работы долгое время были в разных местах, и когда все доехало до нас в Магдебург, Антон распаковал их и даже заплакал.

Антон: Ну, потому что эти работы висели у нас дома в Казани на видном месте, точно так же, как сейчас — черная звезда Ксюши Ласточки в сцепке с гепардом Маши Сомик. Мне стало ужасно жалко нас, рассеянных по миру и потерявших дом. В общем, я был еще с перелета и рыдал как малое дитя, а так я никогда не плачу.

СЕЙЧАС ВСЯ ВАША КОЛЛЕКЦИЯ ВМЕСТЕ С ВАМИ В МАГДЕБУРГЕ?

Антон: Кроме пяти работ, они пока у художников или в пути.

Ксения: Картину Алисы Сафиной пришлось оставить в Казани, так как она большого размера. Это был около театральный проект, Алиса писала портреты женщин — какие-то из них были не очень одеты, какие-то чуть более одеты. Во время работы над портретами художница записывала с моделями интервью — разговаривала с ними про телесность, про восприятие своего тела — а потом смонтировала из этого короткий фильм. Так вот, когда она делала показ этого проекта, то хотела в реальном времени написать еще один портрет. Никто не соглашался и пришлось согласиться мне! Получилась довольно большая картина, поэтому мы вынуждены были оставить ее нашим друзьям-коллекционерам в Казани.

КАК ВЫ СЕЙЧАС ВЫБИРАЕТЕ ИСКУССТВО? ДЕЛАЕТЕ ЭТО ВМЕСТЕ ИЛИ У ВАС ЕСТЬ ДВЕ ВЕТВИ — КОЛЛЕКЦИЯ АНТОНА И КОЛЛЕКЦИЯ КСЮШИ?

Ксения: Мы что-то показываем друг другу, обсуждаем. Но обычно у нас совпадают вкусы. Хотя я по-прежнему считаю, что почти никогда не покупаю искусство — меняюсь или мне дарят.

Антон: Еще мы дарим друг другу искусство. Вот Ксюша подарила деревянную скульптуру Сергея Горшкова (прим.ред — воронежский художник и скульптор), арбуз, — привезла его из своей поездки в Воронеж. А я дарил ей вышивку Саши Браулова, которую заказал ему персонально. У Саши есть серия с вышитой архитектурой авангарда — были дома из Москвы, Питера, Самары, но Казани не было. И я попросил вышить Мергасовский дом.

КАКОЙ У ВАС СЕЙЧАС ФОКУС В КОЛЛЕКЦИИ? ЧТО ВЕРОЯТНЕЕ ВСЕГО ПРИВЛЕЧЕТ ВАШЕ ВНИМАНИЕ?

Ксения: Мне кажется, у нас нет какой-то узкой темы, но нас привлекают традиционные техники — скорее аппликация из бисера, чем масляная живопись. Чаще покупаем графику, а еще любим текстиль. Не приобретаем ничего монументального: если это скульптура, то крошечная.

Антон: Думаю, такой выбор происходит не случайно. Когда у тебя дома есть масляная живопись или бронзовая скульптура, то ты уже немножко господин Журден. Это несет определенную претензию на высокую культуру. У нас таких замашек совершенно нет: например, в домашней экспозиции скульптура известного Сергея Горшкова может висеть в одной композиции с тарелочкой, которую мы купили в секонде за 10 евро с надписью "No". Или Сергей Зуев висит с жестяным сердечком, которое мы купили в музее в качестве сувенира, — они просто прикольно сочетаются. Работа Сергея вообще очень похожа на Алину Глазун, просто из 1994 года. Но тогда еще никто так не делал, а сейчас — это модная и популярная эстетика. Сергей не мог сделать из искусства полноценную карьеру, ему пришлось пойти работать в рекламу и преподавать кино во ВГИКе. Тем не менее, для меня это абсолютно того же уровня искусство.

У Ксюши был опыт продумывания экспозиций в музеях, и поэтому у нас дома она классно сочетает все произведения — мы часто что-то меняем и обновляем. Она хорошо совмещает у нас на стенах и звездные имена, и начинающие. Например, Алина Глазун и Серафима Голубева, которую пока никто широко не знает.

Мне кажется, нас привлекают работы, в которых виден ручной труд. Если это графика, то с очень размашистыми мазками: когда автор или авторка не стесняются материала. Если это объект, то он может быть из найденных материалов — из того же бисера, из фрагментов игрушек или с грубой деревянной резьбой. Точно нравится кружево или вязание.

В нашем дигитальном, нематериальном мире коллекция искусства, с которой мы общаемся каждый день, возвращает нас к осязанию, к миру вещей. Мы даже в музеях, когда видим видео-арт, дружно разворачиваемся и идем дальше. Но, кстати, недавно, впервые жизни, мне захотелось купить фотографию — работу Гронского.

Ксения: А еще, я думаю, с большинством авторов мы были знакомы или познакомились через искусство. Нам очень важна личность художника и, если его или ее работа висит у нас дома, то хочется знать взгляды художника или художницы.

ЭТО ИНТЕРЕСНО, ПОТОМУ ЧТО Я, НАПРИМЕР, ЗА ПОСЛЕДНЕЕ ВРЕМЯ ЧУВСТВУЮ, ЧТО НЕСКОЛЬКО ОХЛАДЕЛА К ПОКУПКЕ ИСКУССТВА. КАК БУДТО БЫ ЭТО УТРАТИЛО КАКОЙ-ЛИБО СМЫСЛ. НО ПРИ ЭТОМ Я ЗАМЕТИЛА, ЧТО ДЛЯ МЕНЯ МОЖЕТ СТАТЬ ИМПУЛЬСОМ ПОДДЕРЖКА — КОГДА ХУДОЖНИК ИЛИ ХУДОЖНИЦА ПИШЕТ В СТОРИС, ЧТО СРОЧНО ПРОДАЕТ СВОИ РАБОТЫ, ПОТОМУ ЧТО НУЖНЫ ДЕНЬГИ. ЗАМЕЧАЛИ ЛИ ВЫ ЧТО-ТО ТАКОЕ ЗА СОБОЙ?

Ксения: Да, безусловно, очень хочется поддерживать. У нас есть работы Тани Бронниковой, и я помню, что мы купили их в тот момент, когда было понятно, что уезжаем. Таня осталась в России, мне очень нравится то, что она делает, и хотелось как-то ее поддержать — она делает очень смелые вещи.

Антон: Я уверен, что акт покупки искусства и включения этого искусства к себе в домашнюю коллекцию — это всегда про общие ценности. Даже если это супер-абстрактная вещь, все равно ты ее выбрал: если вешаешь эту картину дома, значит она каким-то образом тебя отражает и, в некотором роде, это означает, что художник становится твоим дальним родственником.

Ксения: Вот Виктор Забуга бил татуировки, а недавно выяснилось, что он зетнулся. Наша знакомая Полина Кардымон совсем недавно, до всех скандалов, делала выставку со своей коллекцией и, в том числе, показывала на ней работы Забуги и татуировки, сделанные им, называя их тоже частью коллекции. Что сейчас можно с этим сделать? Хорошо, что искусство можно просто снять со стены.

ИЛИ ПРОДАТЬ?

Антон: Наверное, но я не попадал в такую ситуацию. Думаю, я бы просто снял. Не выбрасывал бы, конечно, но не продавал, а скорее бы подарил.

Ксения: Не хотелось бы это проверять!

А ПРИСМАТРИВАЕТЕСЬ ЛИ ВЫ СЕЙЧАС К НЕМЕЦКИМ ХУДОЖНИКАМ?

Антон: Сейчас мы думаем купить кровать — вот такие пока что горизонты планирования.

Ксения: Честно говоря, с интеграцией дела идут не очень. Мы живем в маленьком городе, а до этого вообще жили в деревне на 1500 человек. Большая часть нашего близкого общения в Германии — это тоже уехавшие от (здесь было слово, запрещенное в РФ).

Антон: Мы много ходим по выставкам: как только оказываемся в каком-то большом городе, где есть галереи, музеи и выставки — мы там. В Магдебурге тоже есть места, но просто мало и иногда плохо.

Ксения: Мы живем в довольно хипстерском районе, здесь есть много мастерских, но, в основном, это декоративно-прикладное искусство. Какие-то вещи, которые я вижу, мне кажутся любопытными. Но часто это маленькие места, которые одновременно и кафе, и галерея или магазин всяких ручных штук. Пока что мы не можем себе позволить настоящее искусство, но маленькие вещи я периодически присматриваю.

Антон: Помню, что в Гамбурге нас водили в университет изящных искусств (HFBK Hamburg) на выставку выпускников, где я увидел работы очень классной художницы Розы Людерс. Она только выпускается, но при этом уже с сотрудничает с галереями. Я очень люблю чеканку и эта художница как раз делает из нее большие объекты: деревья, портреты, цепи… Я спрашивал, где можно купить ее работы, она подсказала несколько мест, но, мне кажется, это будет очень дорого.

А ЕСТЬ ЛИ У ВАС ЦЕЛЬ ДЛЯ СВОЕЙ КОЛЛЕКЦИИ? НАПРИМЕР, СОЗДАТЬ АРХИВ, МУЗЕЙ, ЛИЧНУЮ ИСТОРИЮ? ДУМАЕТЕ ЛИ В ТАКИХ КАТЕГОРИЯХ?

Антон: Конечно.

Ксения: Я нет.

Антон: Прежде всего это, конечно, рассказ самому себе о себе же. Помнишь, мы делали с тобой материал с Олей Кожурой про хранение предметов дома? Так вот, у меня есть все-таки мысль, что эти работы должны пережить меня. По крайней мере, это какие-то свидетельства времени, в котором я жил. И если я это купил, то моя ответственность их сохранить.

Ксения: У Антона есть подробная инструкция на случай его смерти. Он почему-то все время передает ее мне, потому что, видимо, считает, что я должна его пережить. Но, думаю, там должны быть отдельные пункты про сохранность и передачу наследия.

Антон: Я считаю, что коллекция, как и тексты, — это форма бессмертия. Знаешь, это мои крестражи! В «Гарри Поттере» Волан-де-Морт помещал частичку своей души в предмет и прятал куда-то. Вот я покупаю искусство. Когда моя физическая оболочка умрет, то останется что-то, что я написал, — если это кто-то напечатает, потому что вся цифра сгинет, — и вещи, которые я купил.

А ТИМОФЕЙ, ВАШ СЫН И ПАСЫНОК, ПРОЯВЛЯЕТ ИНТЕРЕС К ПОКУПКЕ ИСКУССТВА? ВНОСИТ СВОЙ ВКЛАД В КОЛЛЕКЦИЮ?

Ксения: Некоторые вещи его интересуют. Вообще Тимофей сам создает искусство! У него над кроватью висят зайцы Юрия Татьянина, а рядом — цветок, который он собрал из деревянных обрезков в мастерской «ГЭС-2».

Антон: Тимофей тоже коллекционирует, но не искусство, а настолки. Думаю, какой-то коллекционерский ген от нас он унаследовал. К его увлечению настолками мы не относились серьезно, но в итоге там собралась целая библиотека, которую можно разложить по жанрам.

Ксения: Да, и в отличие от нас, у него как раз есть понимание, какие настолки подходят для его коллекции, а какие нет. Он более осознанный!

КАК СДЕЛАТЬ ПЕРВЫЙ ШАГ, ЧТОБЫ НАЧАТЬ ПОКУПАТЬ ИСКУССТВО? И ВООБЩЕ, ЗАЧЕМ СОБИРАТЬ СВОЮ КОЛЛЕКЦИЮ?

Антон: Ну как зачем? Во-первых, вы*бываться. Но, если серьезно, то это прекрасный способ развлечь гостей. Я так радуюсь, когда кто-нибудь приходит, и я могу рассказывать истории о предметах искусства тем, кому это интересно. Это здорово сближает.

Ксения: Я согласна про рассказывание историй. Искусство, в том числе, рассказывает истории о тебе, как о собирателе. Еще, мне кажется, искусство важно как поддержка для себя или для другого. Вот, например, Лиза Кукушкина фотографировала надписи на улицах, и одна из них была "I can't get home". Я увидела эту работу, когда мы были в процессе переезда и было непонятно сможем ли мы вообще вернуться. Эта фраза была для меня очень терапевтичной, а потом она стала вышивкой на старой салфетке. Мне легче от того, что незнание о том, вернемся ли мы домой, разделяет со мной другой человек. Это очень поддерживает. И, конечно, история с покупкой и поддержкой художников рублем — тоже важна.

Антон: У меня есть история и связанная с ней классная метафора. В начале 2022 года, прямо перед (здесь было слово, запрещенное в РФ), в Третьяковской галерее проходила выставка «Многообразие. Единство. Современное искусство Европы. Берлин. Москва. Париж», на которой была представлена работа Кастильо Фернандо Санчеса. Инсталляция с фотографией с изображение толпы рабочих, вскидывающих руку в нацистском приветствии — и лишь один человек среди всех стоит со скрещенными руками. Рядом со снимком стояли маленькие пластиковые фигурки этого человека — их можно было забрать с собой, написав свое мнение на любую тему, и потом эту бумажку бросить в урну.

Мне кажется, это метафора отношений с искусством и коллекционирования в принципе. Ты получаешь искусство, потому что выражаешь какую-то позицию. Вот, например, Ксюша говорит про поддержку. Знаю, что у многих сейчас есть эти фигурки с той выставки, и я мечтаю однажды сделать выставку, собрав их все вместе.

Ксения: А еще, я думаю, что это заразительно. Наша подруга Саша Гром (прим.ред. — авторка съемки коллекции Антона и Ксении) приехала нас фотографировать из Берлина, а недавно я была у нее в гостях и увидела, что у нее в коридоре появилась какая-то керамическая работа!

ЕСТЬ У ВАС КАКОЙ-НИБУДЬ ВИШЛИСТ — ТО, ЧТО ХОЧЕТСЯ КУПИТЬ В БЛИЖАЙШЕЕ ВРЕМЯ?

Ксения: Я нашла прекрасный комод для хранения графики с выдвижными, плоскими полками. Купим кровать и можно этот комод.

Антон: И волшебную бумагу для хранения графики. В общем, очень хочется окружить заботой то, что у нас уже есть, а потом покупать еще. Я уже сказал, что хочу Александра Гронского, а еще — Асю Заславскую. Планирую купить ее работу с пустой иконой без людей и сделать красный угол — с лампадой, полотенцем, по всем правилам. А еще очень хочу Корину.