Как продолжать работать в эмиграции?

Александр Бирук

Художник

КОГДА УЕХАЛ И ПОЧЕМУ ИМЕННО ТУДА?

Сам я беларус и думал поехать в Беларусь к родителям на первое время. У меня там было бесплатное жилье и кое-какие возможности по получению визы в третьи страны.
Однако за пару недель до отъезда в Беларуси для меня стало опасно находиться, и этот вариант отпал.

В этот момент моя знакомая отправилась в Тбилиси к своей подруге и звала меня снимать с ней жилье. Это был самый доступный и бюджетный вариант. К тому же уже многократно опробованный другими эмигрантами и популярный. Здесь было много знакомых беларусов. И, так как улететь в Нью-Йорк или Сан-Диего я не мог, то поехал в Грузию. И здесь прекрасно!

КАКИЕ СЛОЖНОСТИ БЫЛИ?

С февраля у меня обвалились продажи. Основным каналом, через который я работал, был инстаграм. Помимо того, что его частично заблокировали, в целом — было странно продолжать публиковать что-то про свои картинки, когда вокруг такое. То есть, я, по сути, потерял работу. И в то же время было как-то понятно, что продажа «предметов роскоши», а не предметов первой необходимости, а также ухудшение экономики — надолго отвадит людей от покупки такой дорогой и не представляющей критической важности вещи, как искусство.

Решение о переезде далось, конечно, нелегко. Я прожил в Петербурге 10 лет, и меня много связывало с этим городом: друзья, знакомые, наработки в плане моей художественной деятельности. Пришлось распродавать и раздавать полюбившиеся инструменты, стульчики, диванчики — все то, что составляло приятный быт и добытое трудом.

В начале года у меня было очень позитивное ощущение и вдохновение насчет будущего, и я прямо перед 24 февраля купил 11 литров краски, 30 подрамников и заказал еще 20 в двух мастерских. В общем, я купил много материалов и был готов творить. Но и с этим всем пришлось расставаться — это было болезненно.

КУДА ДАЛЬШЕ?

На самом деле, есть ощущение, что я уже не хочу в Россию, и вернусь, быть может, туда очень-очень не скоро. В России столько проблем, которые я как беларус не могу считать своими проблемами, поэтому, если вдруг все станет хорошо в наших странах, то скорее я поеду домой, в Минск.

В то же время в Грузии оставаться надолго невозможно. Как бы прекрасно здесь ни было. Все-таки карьеру художника строить здесь будет чрезвычайно сложно. Даже если оставаться, то придется работать на Европу. И тогда добавляются всякие трудности, связанные с производством, транспортировкой и коммуникацией. Логичнее всего ехать в Европу или Америку.

КАКИЕ ВЫВОДЫ СДЕЛАЛ?

Понял, что иногда срываться и прыгать в другую реальность — прекрасно. Открываются новые грани бытия — и это тоже прекрасно. Хотелось бы, чтобы у меня хватило ума так поступать и вне каких-то экстремальных ситуаций, а так, от собственного волевого решения. Но это я взял на заметку и в будущем буду лучше относиться к резким сменам курса.

НА СКОЛЬКО МОЖНО ЖИТЬ В МЕСЯЦ?

С едой, необходимыми тусовками, платой за жилье и сладостями у меня получалось укладываться в 400-500$. Но я экономный, и жилье дешевое. Мало кто может прожить в Тбилиси на такую сумму.

ПОЛУЧАЕТСЯ ЛИ КАК-ТО ПРОДОЛЖАТЬ СВОЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В НОВОЙ СТРАНЕ?

Сейчас пытаюсь осваивать какие-то зарубежные онлайн-площадки, по-прежнему придумываю и рисую новые картины. Так как производство их здесь в виде живописи на холсте затруднено, то пока ограничиваюсь эскизами. Беру какие-то иллюстраторские подработки, знакомлюсь с арт-средой и вот даже поучаствовал в выставке в галерее Dissolution в Тбилиси. Тусуюсь с друзьями, наслаждаюсь солнцем, летом и отсутствием комаров.

Эльвира Прохорова

Основательница галереи ZNACHIMOE

КУДА УЕХАЛА И ПОЧЕМУ ИМЕННО ТУДА?

Я уехала из Санкт-Петербурга в Тбилиси. Для меня этот выбор был сразу очевидным. Ранее я уже была в Грузии и буквально влюбилась в эту страну. К тому же после двух лет ковидных ограничений ни у меня, ни у мужа не было шенгенской визы. Соответственно, количество стран для переезда оказалось ограниченным. Мы выбрали Грузию.

До февраля у меня были мысли на счет переезда сюда, но останавливал меньший объем арт-рынка, чем в России. Все-таки Грузия — небольшая страна, и, соответственно, коллекционеров здесь меньше.
В феврале стало понятно, что заниматься искусством в России будет невозможно. Людей, покупающих искусство, в целом, было не очень много в России, а после февраля их стало еще меньше.

КАКИЕ СЛОЖНОСТИ БЫЛИ?

Самое сложное в переезде этой весной — успеть разобраться со всеми делами. Например, сдать квартиру, передать все искусство, находящиеся у меня на хранении, подготовить кота к перелету. В то время казалось, что вот-вот и вылететь уже не получится. Все остальное — поиск квартиры, адаптация, знакомства — решаемо.

НА СКОЛЬКО МОЖНО ЖИТЬ В МЕСЯЦ?

На часть товаров или услуг цены выше, на часть — ниже. Трачу я в Грузии примерно столько же, сколько и в Санкт-Петербурге. Финальная сумма зависит от уровня жизни, к которому вы привыкли.

КАКИЕ ВЫВОДЫ СДЕЛАЛА?

Я рада, что уехала. До сих пор не представляю, как я могла бы продолжать заниматься своей профессиональной деятельностью дома. Ведь так или иначе, если ты остался, тебе все равно нужно идти на какой-нибудь компромисс с собой, с государством, с арт-сообществом. Здесь, в Грузии, я могу свободно высказываться, заниматься предпринимательством и не переживать, на что идут мои налоги.

КУДА ДАЛЬШЕ?

Сейчас сложно строить долгосрочные планы. В последние несколько лет жизнь очень круто меняется. Однако, очевидно, что Грузия в нынешнем состоянии не лучшая платформа для выстраивания карьеры или бизнеса в сфере искусства. Европейские страны и США могут в перспективе дать гораздо больше возможностей. Поэтому рассматриваю для себя вариант дальнейшего переезда в относительно ближайшее время. Однако, я очень люблю Грузию, и хотела бы сюда возвращаться вновь и вновь.

ПОЛУЧАЕТСЯ ЛИ КАК-ТО ПРОДОЛЖАТЬ СВОЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В НОВОЙ СТРАНЕ?

Я продолжаю заниматься искусством и в Грузии, но в ином формате. Мы с партнеркой запустили небольшой бизнес, в рамках которого проводим арт-бранчи, знакомим и объединяем людей с помощью искусства. Но галерею здесь открывать я, конечно, не планирую.

Федора Акимова

Художница

КУДА УЕХАЛА И ПОЧЕМУ ИМЕННО ТУДА?

Все получилось само собой, и как такового решения об отъезде я не принимала. У меня не было другого выбора: ведь я родилась в Киеве, прожила там до 21 года и, когда все началось, психологически и морально я не могла оставаться в России. 24 февраля я очень плохо спала, потому что последнее время жила в предчувствии чего-то ужасного. Я проснулась в 6 утра и просто по привычке глянула в телефон, увидела новости и решила позвонить маме. С того самого момента начались наши движения в сторону отъезда.

Мысль уезжать и строить свою жизнь где-то в другом месте ко мне пришла еще во время протестов в Беларуси. Но все время это были лишь разговоры с друзьями: Москва такой город, который тебя быстро засасывает. Это бесконечная вечеринка возможностей и востребованности — все это не давало остановиться и подумать. Когда произошли события в Украине, то все, как мираж, рассыпалось.

Я решила уехать в Тбилиси, потому что ехать в Европу с нуля — сложнее. В Грузии я бывала раньше и понимала, что смогу здесь обосноваться на какое-то время со своей мамой и ребенком. Плюс, у меня был просроченный украинский паспорт, который не давал возможности поехать в Европу. Оказавшись в этом городе, я очень быстро поняла, что это вовсе не перевалочный пункт, и мне хочется здесь жить. Я в очередной раз не разочаровалась в этой стране: здесь совмещается всего по чуть-чуть. Это и постсоветское государство, где ты чувствуешь контекст; и европейское, с безграничной свободой выражения своих мыслей и постоянным чувством безопасности. Плюс, город мне нравится эстетически. Я была в Европе и что-то уже видела, но совмещение различных стилей в Грузии, некая архитектурная небрежность, понятный менталитет людей и, конечно же, нахождение в постколониальном дискурсе — мне ближе. У Грузии уже был опыт (здесь было слово, запрещенное законодательством РФ) в 1992-1993 годах и в 2008, и ты понимаешь, что можешь здесь об этом говорить, спорить, встречать негатив или позитив в контексте всех событий. Здесь тебе могут наклеить стикер на дверь квартиры, можно встретить упреки в свою сторону — но все это позволяет рефлексировать.

КАКИЕ СЛОЖНОСТИ БЫЛИ?

Сложнее всего было продавать свою мастерскую в Москве — нужно было сжигать все мосты. Еще было очень сложно чисто физически упаковывать все свои работы и решать вопрос с перевозкой. Работы — это первое, что я «эвакуировала» в Тбилиси. Только когда они доехали и были в безопасности, я смогла собирать личные вещи и переезжать навсегда.

НА СКОЛЬКО МОЖНО ЖИТЬ В МЕСЯЦ?

Жизнь в Тбилиси намного дешевле, чем в Европе.

КАКИЕ ВЫВОДЫ СДЕЛАЛА?

Сейчас особых рвений вернуться нет, потому что я всегда чувствовала свою принадлежность к двум культурам, и сейчас моя русская половина отошла на задний план. Я бы не сказала, что почувствовала себя украинкой на сто процентов. Скорее я ощущаю себя частью нового общества — постколониального, человеком, который был рожден в империи, а сейчас эта империя стагнирует.

Оставаться в России сейчас или нет — зависит от человека и его бэкграунда. Я не сомневалась, что мне нужно уехать, потому что я наполовину украинка. Если бы я была полностью россиянкой, возможно, я бы и не переезжала. Но считаю, что те, кто остался и пытается противостоять мраку — достойны огромного уважения. Тем более художники, которые прямо сейчас, на наших глазах, находят новый язык, создают новую эстетику, которая войдет в учебники истории искусств. И я очень уважаю тех, кто остался и не теряет энтузиазма. Считаю, что в сравнении с другими людьми, я делаю очень мало. Те, кто просто пишет ночью на стенах лозунги в России — делают намного больше, чем я.

КУДА ДАЛЬШЕ?

Уезжать из Грузии мне совсем не хочется. Мне нравится эта страна: у нее огромный потенциал и хочется участвовать в процессе ее улучшения, хочется что-то для нее делать. В Европе ты чувствуешь себя песчинкой в уже сложившейся системе, здесь же — есть поле для деятельности, и это вдохновляет. Скорее всего, из чисто прагматических соображений, мне придется поехать в Европу, чтобы улучшить свои профессиональные навыки, приобрести новые знания и опыт. Тем не менее сейчас я рассматриваю Грузию как свою новую Родину, язык и культуру которой я должна изучать. Мне интересен грузинский контекст в современном искусстве, потому что он еще не проработан. В первые месяцы я здесь ничем не занималась, решала бытовые проблемы и приходила в себя. Сейчас я отошла от шока, и у меня закончилось творческое отупление.

ПОЛУЧАЕТСЯ ЛИ КАК-ТО ПРОДОЛЖАТЬ СВОЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В НОВОЙ СТРАНЕ?

В Тбилиси Марина Анциперова познакомила меня с арт-резиденцией Ria Keburia. На тот момент я понимала, что мой прежний проект потерял свою актуальность, и, прежде всего, он стал не нужен мне. Моя голова просто разрывалась от той реальности, которая была вокруг меня. Я скинула в резиденцию мой старый проект, и они сказали, чтобы я приезжала в любом случае. Проект менялся, добавлялись те акценты и тематики, которые меня волновали. Сначала я думала работать над темой дома и эмиграции: ведь я потеряла оба дома — в Украине, где я выросла, и в России — где жила после. Но, в итоге, финальная версия — это проект только о (здесь было слово, запрещенное законодательством РФ), и ни о чем больше. Центральной частью стали артефакты из Ирпеня. Моя подруга поехала туда и собрала расплавленную посуду и стеклышки. Вторая составляющая — это ленд-арт объект, который установлен на поле возле резиденции. Его главной составляющей является киот, в котором прострелена огромная дыра. Также есть третий зал, где экспонируется новая сборка из моих старых работ, однако теперь они звучат иначе. Две мои работы совмещены с некоторыми другими объектами и они, таким образом, получают новое значение.

Мне очень понравилось работать в Ria Keburia. Хорошие условия проживания, все очень тепло и по-человечески, быстро решаются какие-то технические вопросы, есть возможность работать и ни о чем не беспокоиться. Поэтому я очень рекомендую художникам эту резиденцию.

Маша Крючкова

Кураторка, художница, менеджерка специальных проектов в ArtsWanted Advisors Limited

КУДА УЕХАЛА И ПОЧЕМУ ИМЕННО ТУДА?

Если бы 23 февраля кто-то спросил меня, собираюсь ли я уезжать, релоцироваться или эмигрировать — я бы наотрез ответила «нет». Меня даже саму удивило, насколько 24 февраля все изменилось. Будто бы просыпаешься утром, смотришь на человека, с которым вчера ты был готов продолжать бороться за ваши отношения, искать компромиссы, слышать и слушать, а сегодня ты понимаешь, что больше не хочешь этого делать. Жить и работать в России — было моим сознательным выбором, хотя возможность уехать куда-либо была всегда. Заниматься именно российским современным искусством, помогать художникам найти свое место на нашем непростом рынке — тоже было моим выбором. Именно на это я тратила большую часть своего времени, и мне это очень нравилось, потому что было ощущение, что ты действительно делаешь что-то полезное. В Москве осталась моя любимая квартира. Я так сильно ее любила, мне казалось, что я никогда не смогу больше нигде почувствовать себя настолько дома, как там. Но после 24 февраля на многие вещи я стала смотреть иначе, поэтому и решение об отъезде далось мне легко.
Тбилиси я не выбирала. В 2018 году я побывала в Грузии как туристка, приехала всего на две недели, но это была первая страна, о которой я подумала: «Если не в России, то здесь я, пожалуй, хотела бы жить».

КУДА ДАЛЬШЕ?

Больше я никуда не собираюсь и не собиралась. Для меня Грузия — это не «перевалочный пункт». Здесь я чувствую себя очень хорошо, насколько это возможно в текущей ситуации, и радуюсь, что могу как-то продолжать работать и помогать тем, кто нуждается. И чем дольше я тут живу, тем больше понимаю, что не ошиблась с переездом. К тому же, так получилось, что на фоне глобальной катастрофы я встретила здесь человека, с которым у меня сложились отношения, и благодаря ему я нашла в себе силы удержаться на ногах. Киношная, конечно, история, но после нашей встречи я чувствую себя еще более по-домашнему, и это очень греет.

НА СКОЛЬКО МОЖНО ЖИТЬ В МЕСЯЦ?

Вопрос финансов очень сложный, потому что ситуация драматически меняется. Я говорю не только о цене на аренду недвижимости, которая выросла в три раза, но и о финансовой ситуации внутри самой Грузии. Лари не самая стабильная валюта. Цены на определенные продукты могут расти в течение месяца на 10-15%, дорожает еда в ресторанах и кафе. Если раньше можно было пообедать на 25 лари, то сейчас, вероятно, заплатите не менее 35. Все зависит от того, к чему вы привыкли и как планируете жить, готовы ли экономить, но, думаю, следует рассчитывать на сумму не менее 800$ (даже если вам повезет снять квартиру за 400$, хотя, это скорее вариант комнаты).

КАКИЕ СЛОЖНОСТИ БЫЛИ?

Я перестала строить долгосрочные планы и переживать на тему того, насколько я полезна и эффективна. Во-первых, в Грузии совершенно иной ритм жизни, кардинально отличающийся от московского — противодействовать ему не просто бессмысленно, но и, на мой взгляд, не совсем правильно, потому что это часть местного менталитета и work-life balance. Сложности, связанные с национальной принадлежностью, очевидны, но от этого не воспринимаются как сложности — просто теперь мы живем в другой реальности. С так называемой «русофобией» я не сталкивалась на бытовом уровне, но, если вы планируете переезжать, имейте в виду, что Грузия более радикально настроена, чем, например, Армения, судя по рассказам моих знакомых.

ПОЛУЧАЕТСЯ ЛИ КАК-ТО ПРОДОЛЖАТЬ СВОЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В НОВОЙ СТРАНЕ?

Я продолжаю удаленно работать с коллегами из ArtsWanted, но и в Грузии кое-что происходит. Мы открыли большой сольный проект Федоры Акимовой в Ria Keburia Foundation, который я курирую. Для меня и для Федоры это очень важная выставка. Я сотрудничала с русскоязычным клубом Sami Residence и читала для них лекцию об основах современного искусства, а потом проводила экскурсию по нашей выставке. Меня пригласили сотрудничать дальше.

Планирую время от времени читать лекции на русском языке, потому что эта работа для меня как кислород. Но, наверное, самое ценное, что открылось мне в последнее время — это возможность уделить внимание себе как художнице. Искусство требует замедления, но такого шанса в Москве у меня не было, поэтому долгое время я ничего не делала. Сейчас настало время для личной ответственности и личного высказывания. Надеюсь, что скоро получится выпустить зин и снять видеоарт, которые я задумала. А еще я изучаю грузинский язык, потому что настроена на работу с локальным комьюнити, с грузинскими художниками. Мне не близка идея «жить особнячком и работать только со своими», потому что, раз я здесь — я хочу быть полезна этой стране. К тому же, здесь очень интересно — искусство совсем другое, к нему нельзя относиться с позиции «я приехала из Москвы и сейчас расскажу вам, как нужно жить». Мой принцип — это действовать, исходя из потребностей и интересов локального сообщества, помогать тем, чем это необходимо им, предлагать, экспериментировать вместе.

КАКИЕ ВЫВОДЫ СДЕЛАЛА?

Нет правильного ответа на вопрос, нужно ли уезжать или оставаться. Любой из вариантов правильный. Главное не забывать, что кислородную маску сначала нужно надеть на себя, а потом на ребенка. Если вы не сохраните себя, вы не сможете помочь другим. И, если для того, чтобы сохранить себя, вам нужно уехать — поезжайте и ничего не бойтесь. Помогайте, высказывайтесь, а не стыдитесь. Это будет давать вам очень много сил.

Никита Селезнев

Художник

КУДА УЕХАЛ И ПОЧЕМУ ИМЕННО ТУДА?

До 24 февраля я не мог поверить, что (здесь было слово, запрещенное законодательством РФ) в целом возможна, и когда это произошло, для меня, как и для многих, это был шок. Украина для меня — не просто какая-то рандомная страна: члены моей семьи оттуда, моя бабушка родилась там, и для меня это еще и личная трагедия.

Российские власти разорвали возможность диалога с современной культурой. Возможно для страны, которая развязала это и потеряла всех ключевых партнеров и инвесторов, это не самая большая трагедия, но точно еще один удар по будущему страны. Я с огромным уважением отношусь к тем институциям, которые не делают вид, что все хорошо. Например, Музей «Гараж», который приостановил выставки с 24 февраля, или моя Петербургская галерея MYTH, которая отказалась от участия в ярмарке искусства, организованной Газпромом.

Я плохо представляю себе, как будут продолжать работать крупные институции современного искусства, вероятно, наступило время, когда самые интересные и яркие высказывания будут создаваться в андеграунде, в инди-проектах, где каждый знает каждого. Хотя мне кажется, все это губительно для развития искусства. Культурная отчужденность делает российское искусство изолированным и отсталым. Ты видишь, как в мире открываются запланированные выставки, идет диалог, а что тебе с этого, когда твои мысли заняты выживанием во всех смыслах. И я совершенно точно не могу пока осознать масштабы этой трагедии.

Переезд в Грузию — это резкое, но взвешенное решение. Мы с супругой поняли, что в такой атмосфере невозможно созидать и называть вещи своими именами.
И Тбилиси оказался прекрасным городом. Мы можем легально находиться здесь год, жить тут дешевле, чем в большинстве европейских городов, и нас окружают друзья, которые, не сговариваясь, также были вынуждены уехать из России.

НА СКОЛЬКО МОЖНО ЖИТЬ В МЕСЯЦ?

На двоих в месяц (зависит от курса): просторная двушка рядом с центром города и близко к метро ~ $700, продукты ~ $500, телефон и интернет ~ $40, остальные расходы сильно зависят от личных предпочтений.

ПОЛУЧАЕТСЯ ЛИ КАК-ТО ПРОДОЛЖАТЬ СВОЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В НОВОЙ СТРАНЕ?

Большая часть моей художественной практики связана с материальным производством. В Петербурге у меня есть студия, в которой я создавал все свои самые известные проекты: «Карате-поэзия», который номинировали на премию Инновация и показывали в Музее «Гараж»; «Медленно стареющие дети», показанный на Уральской биеннале; и даже мультимедийная инсталляция «Незаконченный проект» для Ельцин Центра была создана в мастерской. Петербургская студия была для меня местом силы.

Здесь, в Грузии, я сконцентрировался на графике и онлайн-проектах, на том, что осталось под рукой.

В своих работах я много размышляю о семье и своих корнях, об одиночестве и умирающей империи, не признающей собственной смерти, бьющейся в агонии, продолжая калечить и уносить жизни. Всегда что-то рисую: фиксирую мысли и чувства. Продолжаю общаться с коллегами, несмотря на то, что теперь мы раскиданы по всему миру. Меня и раньше интересовали технологии, благодаря которым мы получаем информацию — дисплеи и компьютеры, — и сейчас я обращаю практику в эту сторону.

КУДА ДАЛЬШЕ?

Мне интересно современное искусство в широком смысле и международном контексте. Сейчас у меня появилось время для того, чтобы обновить сайт и CV, подать заявки на резиденции. Из неочевидных сайтов, где можно искать резиденции — Creative Capital. Они каждый месяц публикуют большую подборку возможностей и грантовых программ.

С августа я начал работу в резиденции Ria Keburia, по программе организованной в партнерстве с Ipureland. Здесь хорошо оборудованные мастерские и отличная среда дают возможность сосредоточится на работе.

Готовлю проект для совместной с «Мемориалом» (включен в список НКО-«иноагентов») онлайн-выставки, посвященной репрессиям на полигоне в Сандармохе, где в 1937 году расстреляли около семи тысяч человек. Это тяжелый след из прошлого, но репрессии и насилие — не что-то, оставшееся позади в истории, а реальность, преследующая нас снова и снова.

Полина Синяткина

Художница

КУДА УЕХАЛА И ПОЧЕМУ ИМЕННО ТУДА?

Я уехала в Нидерланды, потому что последние 8 лет жила на два города — Москву и Амстердам. Здесь живет мой молодой человек, а также в январе я поступила на магистратуру в нидерландский институт искусств ArtEZ.

КАКИЕ СЛОЖНОСТИ БЫЛИ?

Я давно была потенциальным эмигрантом и в начале года все складывалось очень хорошо. Я планировала закончить все дела в Москве, провести выставку и в сентябре сменить окончательно свое место жительства. После 24 февраля мне сразу стало понятно, что все пойдет не по плану. Мне пришлось бежать из России, потому что я понимала, что не буду молчать и бездействовать, и оставаться дома было просто опасно.
Я приехала в марте по туристической визе, на которой оставался 1 месяц допустимого нахождения в Шенгене. Сложность заключалась в том, что, по правилам, на любое ВНЖ я должна подаваться из РФ. Но я уже находилась в Нидерландах, и мне пришлось доказывать иммиграционной службе страны, почему мне опасно возвращаться домой, предоставив информацию о своем активизме.

КУДА ДАЛЬШЕ?

В сентябре начинается магистратура и впереди неведомая новая жизнь.

КАКИЕ ВЫВОДЫ СДЕЛАЛА И ПОЛУЧАЕТСЯ ЛИ ПРОДОЛЖАТЬ СВОЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ?

Февраль разделил жизнь на до и после. Мне кажется, я теперь совсем другая, и все вокруг тоже другие. Внутри — немыслимая боль и раскол. По-началу я не представляла, как продолжать проекты, начатые ранее, как вообще продолжать жить и что-то делать, кроме как помогать беженцам. Но я поняла, чтобы вернуть себе ресурсы, я должна вернуться к себе. У меня есть уже опыт залечивания травмы через искусство и активизм, и сейчас я пробую идти этой же дорогой. Таким образом, я нахожу новое звучание в своей практике и работы наделяются новыми смыслами. Это помогает мне заземлиться и двигаться дальше.