Честность и командная работа: Мария Польникова о работе арт-продюсером
Руководитель Garage Academy и арт-продюсер Мария Польникова преподает в магистратуре «Практики кураторства в современном искусстве» и коллекционирует искусство.
Мы решили разобраться в особенностях работы арт-продюсером и пригласили написать колонку Анастасию Каменскую, шеф-редактора «РБК Стиль» и публициста. В чем главная сила арт-продюсера и почему важно помогать начинающим коллегам в этой сфере, читайте в материале.

Рассказ о продюсере всегда заманчиво начать с какой-то занятной истории, которая покажет, как часто приходится ему справляться с неожиданностями самого разного толка. Однако жизнь неизменно красноречивее любых надежд и планов: прямо сейчас Мария Польникова самолично моет бокалы в туалете отеля Marco Polo, где через несколько часов в номере 404 открывается одноименная выставка, задуманная и воплощенная ею как продюсером. Идея, придуманная командой кураторов и практикующих художниц Newnow, осуществилась под ее чутким арт-продюсерским оком, которое привыкло балансировать между глобальными задачами и неприметными, на первый взгляд, но важными деталями.
Для меня продюсер — это человек, который может заниматься разными и иногда неожиданными вещами. Его не унижает необходимость вымыть посуду, решать запутанные репутационные вопросы, договариваться с партнерами, заниматься фандрайзингом.
«Это тот человек, который, если что-то встряло, может закатать рукава и да, вымыть бокалы, когда они приехали грязными, — продолжает Мария. — Иногда выяснение отношений не приводит к нужному результату: сложившейся проблемы не решит, а вот любой опыт можно (и нужно) учитывать в будущем. Я в этом вижу функцию продюсера, хотя понимаю, что профессиональных моделей много».
Заходя на экспозицию, Мария сразу сообщает, что едва ли расскажет о ней что-то путное, и передает слово кураторам. В арт-сообществе такая безапелляционная прямота кажется скорее исключением, подтверждающим правило, ведь каждый в нем стремится преумножить свои сильные стороны, о иных предпочитая молчать, и уж точно не стараясь подчеркивать.
Для Марии же очевидно значимы честность и командность: когда каждый член команды — продюсер, художники, кураторы и другие причастные — не тянет в свою сторону, а работает на общий результат. На пути к нему привычны кочки и чем больше реализованных проектов, тем больше иллюстраций тому. Шесть лет назад, когда она начинала работать в поле культурного производства, для Марии, по ее словам, большим откровением оказалась безусловная монополия на интеллектуальность, предназначенная исключительно кураторам. Арт-продюсеры словно не имели голоса в проектах ни внутри непосредственной работы, ни в рамках ее публичной репрезентации. Впрочем, примечательно, что в том же поле издавна существует и обратная проблема, связанная с незаметностью для профессионального сообщества молодых кураторов.

Первые выставочные проекты — этап, неизбежно полный сомнений и тревог, так что найти на этом пути единомышленника может оказаться едва ли не главным.
Именно таким продюсером-соучастником и оказывается Мария Польникова, всегда предлагающая не только возможность решения конкретных проблем (а своей неожиданностью они способны порой лишить сил и сна любого куратора, не только молодого), но разделяющая подход: да, это нормально, когда начинающий специалист может что-то или кого-то не знать, и так же нормально, когда ему есть, на кого положиться. За последние годы Мария помогла осуществиться семи независимым проектам, а многие примеры из практики кажутся весьма метафоричными.
Когда в Центре Вознесенского открывалась продюсируемая ею выставка Ники Нееловой, выяснилось, что гигантскую конструкцию, изображающую волну цунами, произвели не из бетона, как планировалось, а из дерева. Понятно это стало в последний момент: оказалось, что пол Центра не выдержит нагрузки, поэтому пришлось менять бетон на дерево и срочно красить деревянные пластинки в черный цвет. Но дерево пропитывается краской не сразу. Так что когда работу начали монтировать, стало ясно, что она далеко не черного цвета, и команда принялась красить ее кисточками для акрила и губками для мытья посуды. Одного из молодых кураторов в какой-то момент и вовсе держали за пояс, потому что до середины работы можно было дотянуться только одним способом: когда тебя кто-то держит.
Отдельным контекстом становится и само время. В 2020 году весь мир, и искусства в том числе, был остановлен пандемией. Музеи и галереи опустели, а после, как многие институции, должны были менять привычные механизмы на другие, доселе незнакомые. Художники принялись исследовать новые пространства, а выставки — перемещаться в квартиры, коридоры, отельные номера и другие местности. В России февраль 2022 года внес в эти процессы собственные коррективы. Одни кураторы и художники стремительно покидали страну, другие оставались, третьи перемещались по свету, а после возвращались. Так или иначе, но никакие решения не были простыми — верная примета эпохи отчаяния и неопределенности.

Выставка «Это случилось, когда»
Тому, как в одном времени можно увидеть другое, оказалась посвящена и выставка «Это случилось, когда» в Ереване. Ее летом 2023 Мария задумала вместе с куратором Вовой Серых, а в конце сентября размышления восьми художниц о детстве, опыте эмиграции и гражданской войне были явлены зрителям в момент, когда в художественные размышления вновь ворвалась реальность: «Работа над этой выставкой стала новым опытом продюсерской практики, — говорит Мария. — В дни ее прохождения (28 сентября – 1 октября) в Армении разразилась настоящая гуманитарная катастрофа из-за военного конфликта в Арцахе, который оказался осложнен национальным фактором, что привело к массовому покиданию территории региона армянами. То есть за месяц до этого в общении с площадками мы имели дело исключительно с плотностью графика отдельных институций или неготовностью работать с проектом, в котором участвует этническая азербайджанка, а накануне открытия абсолютное большинство культурных проектов Еревана свели публичную активность к абсолютному минимуму. Не оказавшись готовыми менять состав участников проекта, мы провели выставку в пространстве независимого театра. Вероятно, пойди мы с Вовой другим путем, открытие не состоялось бы, и этот итог совпадений и решений дает мне чуть большую готовность к будущим девиациям». Иными словами, необходимость принимать непростые и быстрые решения, отстаивать права кураторов и художников на собственные взгляды, учитывать обстоятельства самого разного рода и толка оказались определяющим фактором для возможности случиться этим конкретным проектам.
В ситуации, когда за три года произошли перемены, равные стремительному сдвигу массивных тектонических плит, лицом к лицу с неизвестным столкнулись все: растеряться могли директора музеев, экспертные советы, биеннале и ярмарки, на помощь к которым, однако, стремились опыт и институциональные подходы.
Молодые кураторы, готовившие первые свои проекты, оказались в ситуации непредвиденного: «Они не могут уметь делать выставки в условиях ковида и мобилизации. Странно от них этого требовать.
Когда происходят форс-мажоры, ты страхуешь новичков, потому что у тебя больше опыта и есть квалификация с этим справиться. У них ее нет, и это нормально.
За последние годы я участвовала в реализации 7 независимых выставочных проектов в области современного искусства. Когда у тебя есть относительно толковая записная книжка и ты можешь приятельски пригласить потенциальных финансовых партнеров проекта на встречу, где им предложат интеграции, это важный и значимый вклад в проект начинающих специалистов. Иногда ты вовремя даешь совет, как ответить площадке или художнику, как отразить важное в договоре, как планировать бюджет и кого обязательно звать на открытие сообщением, безусловным образом дающим понять, что его подготовили специально для получателя. Что еще важнее: в этом процессе ты учишься сам. Если привезти недостающие для экспозиции лампочки я могла и 10 лет назад, то понять, почему иногда лучше провести серию перформансов вместо тотальной инсталляции, если на площадке нет смотрителей (и денег на них тоже не получается найти), мне стало яснее с годами благодаря блистательным коллегам по цеху. А работа с молодыми специалистами, во-первых, показывает, как важна субъектность, во-вторых, дает понять, что далеко не всегда ты обязан бесконечно с ней контактировать».

Выставка в номере 404, отель Marco Polo
Иной приметой времени и индустрии оказывается та самая проблема невидимости профессии продюсера, которую можно связать сразу с несколькими причинами из областей эмоционального и рационального одновременно. Не последнюю роль в этом играет «я» вместо «мы», свойственное порой кураторам при работе над проектами. Влияет и контекст развития области современного искусства на конкретной территории «здесь и сейчас». В России независимая поддержка проектов по-прежнему фактически отсутствует. И действия в этом направлении Марии Польниковой выглядят все тем же исключением: «У нас в стране меньше денег, которые причитаются культуре. Продюсеров, которые в моем камикадзе-режиме дают личные деньги на проект, мало. В России гораздо более распространена функция мецената, то есть тех небезразличных людей, предоставляющих поддержку из-за желания поддержать и развить. Тех продюсеров, которые деньги ищут, могут вести переговоры с партнерами, а потом еще и бухгалтерию закрыть — единицы. Я могу найти человек 10 на всю страну. В развитых экономиках денег больше и они существуют в бóльших вариациях, например, грантовых конкурсов, что меняет правила игры».
Что же до сферы эмоционального, то здесь, по мнению Марии, отечественная арт-сцена и ее представители скорее вписаны в общий контекст, чем выбиваются из него: «Если говорить про манеру поведения, то проблема кураторов и менеджеров в части представления, кто что делает, существует много где. Тех, кто утверждает, что они не будут клеить этикетки, и в странах Западной Европы, и в Америке достаточно. И, наоборот, можно найти потрясающих взрослых людей, которых не надо специфицировано просить выкинуть мусор, потому что они уже выбросили его. Это успокаивает, когда понимаешь, что во Вселенной ты не один. Наше профессиональное поле — это история какого-то совместного опыта и ошибок. Никто специально не планирует перекраску стен или падение хрупких и дорогих предметов, но форс-мажоры вы либо разгребаете командой, либо кто-то разгребает, а кто-то идет высыпаться. Другое дело, что, к сожалению, в культуре есть такая манера: люди не рассказывают в понятном формате о тех опытах, с которым они столкнулись. Они годами замалчивают и нормализуют».
Выставка в номере 404 в Marco Polo выбрала своим лейтмотивом тезис «Не ошибка. Новый опыт». Интервенция искусства стала новым опытом и для самой комнаты, похожей на все соседние (отель: кровать, стол, стул, ковер, уборная), но все-таки совсем другой. В этой своеобразной инаковости видится параллель с арт-продюсерскими взглядами Марии Польниковой. И этот проект, и другие ее свершения и планы показывают, что она сама никакого нового опыта не боится и готова идти собственным и весьма заметным, а значит тернистым путем, протаптывая тропинку и для других. Поддержки для искусства — тем более, молодого — никогда не может быть слишком много, а вот чем больше становится примеров и конкретных дел, тем больше появляется шансов, что однажды все это станет не исключением, явленным в инициативах конкретного человека, но институциональным правилом.