Где создается красота: в мастерской у Matiush First

РАССКАЖИ О ТОМ, КАК ТЫ РЕШИЛА СТАТЬ ХУДОЖНИЦЕЙ?

Не то чтобы была такая точка решения. Скорее это про то, как ты определяешь, что такое быть художником. Я называю себя визуальным мыслителем и искателем. В 5 лет со мной случилась такая история: меня сводили порешать тесты на развитие — знаете, где надо собирать всякие картинки, — я сделала все неправильно, но крайне доходчиво объяснила свои решения, как потом сказала психолог. В каком-то смысле, следуя этой логике, я принимала решения по жизни, училась и работала, а потом оказалось, что это может значить — быть художником.

Мне всегда было интересно что-то делать с визуалом, я много рисовала в том числе. Спектр занятий, в которых можно было развиваться в этом русле, — огромный. Я пробовала пойти в дизайн, потом поступила на мультипликатора в Екатеринбурге. Тогда я постепенно стала понимать, что меня в принципе интересуют мультидисциплинарные вещи. Анимация мне казалась всего лишь одним из инструментов, очень узким, а мне хотелось разобраться в своих отношениях с графикой как видом мыслительной деятельности, которой я занималась много лет.

В 2013 году я поступила в Академию Репина, но и там поняла, что мне мало того, что предлагается программой. После короткого всплеска на втором курсе, когда совпала и концентрация активных и открытых ребят на курсе, и недолгое преподавание Леонида Цхе, — некоторые из нас постепенно стали выставляться и заявлять о себе, как о художниках вне стен института. На тот момент я уже ощущала себя скорее как полевой исследователь, а не студент, и через работы пыталась критически осмыслять то, что из себя представляют подобного рода образовательные системы, и что происходит с медиумами, на которых тут делается упор. Меня увлекла история о том, что вообще-то Академия Художеств изначально была Отделом научной визуализации и Академии наук. И это совпало с моим ощущением рисунка как инструмента чувственного анализа. Я все больше делала независимых вещей, не видя смысла в программных учебных задачах, и что-то стало выставляться и продаваться. Это все больше шло вразрез с политикой Академии, вызывало конфликты, и я ушла.

ПОЛУЧАЕТСЯ, ТЫ НЕ ЗАКОНЧИЛА АКАДЕМИЮ?

Да. И после ухода на какое-то время вообще решила отказаться от позиционирования себя как художника. Я работала в книжном магазине «Пиотровский», создавала для них рекламный контент. Через это сильно погрузилась в дигитальные инструменты: видео и 3D. Это была такая освежающая смена оптики. Я стала наблюдать, что работа только с цифровыми инструментами влияет на то, как я начала по-другому мыслить визуально, это также влияло на весь мой предыдущий опыт. Вещи, которые я делала в свободное от работы время, вошли в основу проекта Formation, показанного в NameGallery в 2020 году в Петербурге.

СЕЙЧАС ТЫ ЖИВЕШЬ И РАБОТАЕШЬ В ПЕТЕРБУРГЕ?

Последние несколько лет я живу, перемещаясь из одного города в другой, там, где есть возможность и жить, и работать. Обычно я перемещаюсь между Петербургом, Екатеринбургом и Москвой. Недавно провела три месяца в резиденции в Базеле.

РАССКАЖИ О ТОМ, КАК ТЫ ПРОВЕЛА ВРЕМЯ В АРТ-РЕЗИДЕНЦИИ В БАЗЕЛЕ. ЧТО ЭТО ДАЛО ТЕБЕ КАК ХУДОЖНИЦЕ?

Это было впервые, когда я оказалась в Европе. До этого я была только в Японии в 2018 году и всего на неделю по обмену. А тут я была 3 месяца в другой стране. Я была немного потеряна, учитывая контекст (здесь было слово, запрещенное в РФ). Это было и увлекательно, и сложно, многое для меня было впервые — в том числе постоянное общение на английском языке.

Но это был отличный опыт проветривания моей интровертности. Погружение в среду, где нетворкинг и дискуссии — весомая часть художественной активности в отсутствии какой-либо внутренней или внешней цензуры. Все это провоцирует в голове много вопросов и помогает посмотреть на себя со стороны. Я постоянно с кем-то знакомилась и всякий раз, снова и снова, отвечала кому-то (и себе самой) кто я, откуда, чем занимаюсь. Такой ежедневный тренажер на заземление. В резиденции никто не ждал от художников физический результат, скорее важно было включиться в поток обмена идеями и конструктивных рефлексий на настоящее и мечтаний о будущем. Мне повезло, что резиденция находилась на территории университета FHNW, где на первом этаже Atelier Mondial находится легендарный HEK — музей дигитального искусства. То есть вокруг постоянно кипела жизнь, и я все время общалась с кем-то новым и интересным.

В Базеле искусство — это естественная часть реальности. Куча галерей, арт-витрин, стрит-арта и бесконечные перфомансы. И это контраст между прокаченной, чисто коммерческой историей и вихрем горизонтальных активностей.

Одним из ярких впечатлений был проект в фонде Беелер 14 MIAOWS OF THE FUTURE, курируемый Чус Мартинес. Перед огромной розовой кошачьей головой, прямо в холле, проходило множество разных перфомансов. Я поймала странное чувство, когда прошлась во время этого мероприятия по основному фонду музея. Все эти роскошные холсты Марлен Дюма, Фрэнсиса Бэкона, Клода Моне, которые были моими ориентирами столько лет назад, в компании скульптур Дуэйна Хэнсона выглядели как герметичная капсула из прошлого, которой люди не нужны совсем. То есть сумма всего, что происходило там в моменте, сама по себе выглядела красивой метафорой того, что в мире все стало иначе. Эти три месяца меня действительно поменяли, я размышляла о том, как трансформировать свою практику, делать ее более живой и острой.

Интересный момент: когда пишешь заявку, то посылаешь ее в какую-то виртуальную Вселенную, которую никогда не видел. А в результате оказывается, что тебя цепляют совсем другие вещи. Я ехала с задачей исследовать следы привычных действий в городской среде, но по ходу разных разговоров и прогулок по городу меня унесло совсем в другую сторону. Культура интерфейсов (транспортные автоматы с бесконечной системой выбора) и вода, которая пронизывает город (река Рейн и сотни фонтанов), у меня в голове сцепились в разных интересных комбинациях. Я уверена, что какое-то время все то, что я там насобирала, будет так или иначе провоцировать на что-то и всплывать в работах.

Я ХОТЕЛА СПРОСИТЬ ПРО ТВОЙ ПСЕВДОНИМ. КАК ОН ПОЯВИЛСЯ, ЧТО ОН ОБОЗНАЧАЕТ И ПОЧЕМУ ТЫ ВЫБРАЛА НЕ НАЗЫВАТЬ СВОЕ ИМЯ?

Кажется, мое настоящее имя все время так или иначе стоит рядом с псевдонимом. Например, когда я поехала в резиденцию, мое имя было указано в документах. В другой стране понятно, что все общаются с тобой по имени, а не по никнейму. Однако для меня мой псевдоним — это рабочая идентичность, и мне комфортнее, когда он стоит первым.

Когда я готовилась уезжать в Питер из Екатеринбурга, я читала очень много сказок. Одна из тех, что засела в голове была сказка Корчака «Король Матиуш Первый». Впоследствии я перечитывала ее множество раз. Это история о том, каково жить во «взрослом» мире, задаваясь «детскими» вопросами. Двигаться в нем интуитивно, отдавая себе отчет, что ты мало что понимаешь в его правилах, но ощущая, что с ними явно что-то не так. Кроме того, в моей художественной практике часто возникает тема наивного, незнающего человека. А с другой стороны, история Матиуша — это про отношения со своей историей и про то, как «детские» вопросы помогают критически осмыслять то, что тебя сформировало, но при этом помогает менять свои установки и ценности. И мне это близко в смысле моих отношений с той школой визуальных искусств, в которой я росла, ну и вообще с нашей культурой.

ТЫ СКАЗАЛА, ЧТО MATIUSH FIRST — ЭТО ТВОЯ ВТОРАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ. А ЧЕМ ОТЛИЧАЮТСЯ ЭТИ ЛИЧНОСТИ: ЛЕРА И MATIUSH? РАЗДЕЛЯЕШЬ ЛИ ТЫ СЕБЯ В ПОВСЕДНЕВНОЙ ЖИЗНИ И КАК ХУДОЖНИЦУ?

Хороший вопрос. Я себе особо не объясняла это. Когда я смотрю на законченное произведение, у меня нет ощущения, что это сделано мной. В состоянии фокуса меня интересует только предмет моей работы: не отдельно графика или инсталляция, а весь проект в целом. Наверное, этот фокус я обозначаю как Матиуш. Это не какое-то альтер эго. Я не исключаю, что в будущем я буду делать что-то совсем другое, и этот псевдоним может стать для меня неактуальным и появится другой.

РАССКАЖИ, КАКИЕ ТЕМЫ ИНТЕРЕСУЮТ ТЕБЯ В СЕГОДНЯШНЕЙ ТОЧКЕ ТВОЕЙ ПРАКТИКИ.

Я бы сказала, что меня интересует тема, что значит «видеть» сегодня: как на это влияют технологии, культурный и социальный контекст, как мы взаимодействуем с образами и визуальными паттернами; как устроена визуальная коммуникация; и где находятся границы нашего взаимопонимания. Восприятие и создание изображений — это своего рода особый тип ментальной активности, и я отталкиваюсь от этого понимания.

Какое-то время назад я наткнулась на статью, где разбиралось отличие восприятия изображений от восприятия окружающей среды на уровне головного мозга. Интересно, что в текущей реальности та жизнь, которую мы проживаем через экраны, — это реальность из бесконечной суммы изображений и символов, лишенных многих характеристик объектов реального мира. Уже довольно старая история: многие вещи за нас видят машины или создают понятные визуальные образы из информации, которую мы не можем охватить своей головой. И мы склонны подменять свой эмпирический опыт такими готовыми образами. Они как бы встраиваются в нашу картину мира.

Еще меня очень увлекает наблюдение за тем, как проявляются определения «нормальное» и «странное», «знакомое» и «незнакомое» в визуальности повседневности. Понимание того, что на самом деле стоит за образами, которые гештальтируются со скоростью света на автомате. Что можно обнаружить, если смотреть на них, как в первый раз, ничем не наполняя, как на абстракции. Вот какие-то такие вещи меня интересуют.

ТЫ ЧАСТО ИСПОЛЬЗУЕШЬ РАЗНЫЕ МЕДИУМЫ В СВОЕЙ ПРАКТИКЕ: И РИСУНОК, И ИНСТАЛЛЯЦИЯ, И ВИДЕО-АРТ. ЧЕМ ОБУСЛОВЛЕНО ТАКОЕ РАЗНООБРАЗИЕ?

Это естественное следствие того, как я мыслю. Хотя, наверное, графика все еще занимает меня больше, чем все остальное. Медиум — это такая штука, которая содержит в себе свой собственный контекст, и для меня в этом смысле важно выражаться не только образами, но и материалами, до которых дотягиваются руки и на которые хватает ума. Все это — разные опыты как для меня, так и для тех, кто будет потом взаимодействовать с тем, что я делаю.

Для меня помимо «что» важен вопрос «как». Если это рисунок, то почему рисунок. Если игра или трехмерная анимация — то, опять же, почему?

КТО ИЗ ХУДОЖНИКОВ ТЕБЯ ВДОХНОВЛЯЕТ?

Чаще всего меня вдохновляют проекты. Например, “Elegy: GTA USA Gun Homicides” Джозефа ДеЛаппы или книга “Handbook of Tyranny” Тео Дойтингера и cвязанные с ней выставки и материалы. Мне нравится наблюдать за теми, кто работает совсем иначе, не как я. Часто читаю или слушаю, как люди размышляют о том, что и как они делают. Например, люблю подкасты “For the wild” и “Promise no promises!”, они погружают в глобальную интеллектуальную среду. Интересными и ценными вижу исследования Forensic Architecture, «Новую антропологию» в Музее Павлова. Вообще очень люблю все, в чем сочетается одновременно сложная аналитическая структура, прямой и метафорический посыл и чистота подачи. По этой причине я большой фанат научной и технической визуализации разного времени и уже несколько лет собираю коллекцию таких материалов.

РАССКАЖИ О СВОЕЙ МАСТЕРСКОЙ. КАК УСТРОЕН ТВОЙ РАБОЧИЙ ПРОЦЕСС: ЕСТЬ ЛИ РИТУАЛЫ ИЛИ ПРИВЫЧКИ? РАБОТАЕШЬ ЛИ ТЫ ХАОТИЧНО ИЛИ У ТЕБЯ ЕСТЬ ГРАФИК?

Сейчас моя мастерская находится в Вавилов Лофте — это бывший оптический завод, что немного символично, на мой взгляд. Ее мне помог снять фонд LAF. Это смешное место с призраками хипстерских 2010-х. Тут я задержусь совсем ненадолго, поэтому она не очень репрезентативна. Моей любимой была студия в ГЦСИ в Екатеринбурге.

У меня всегда около месяца занимает привыкание к новому месту, узнавание его особенностей и подстраивание его под себя. Довольно важно определиться, с какой стороны и что удобнее поставить, где стена ровнее, куда свет падает, где не дует. У меня нет привычки вешать на стены свои работы, кроме тех, что сейчас в процессе. Поэтому для меня естественнее, когда вокруг по минимуму какого-то визуального материала в пространстве.

Если говорить о процессе работы, то мне свойственно копить критическую массу парадоксов, артефактов и ощущений. Делать что-то маленькое и оставлять, пока не попросится разрастись. Это может быть снимок, видео, коллекция скриншотов, рисунок, просто техническая задачка с микроконтроллером или реплики из разговоров и заметки. Время привыкания к мастерской — это еще, как правило, время вынашивания уже чего-то цельного. Понимание, где и как будет что-то располагаться, как именно я вот «ЭТО» буду «ТУТ» делать. Такой мем про кота, который рассчитывает свой прыжок. Всегда делаю детальные трехмерные визуализации проекта в пространстве.

Мне также важно, чтобы в мастерской было много света, если в работе есть большая графика. Если на улице пасмурно, то я могу рисовать в течение дня, а если солнце — зависит от того, как именно оно ходит мимо окон. У меня очень гибкий режим: то работаю с 10 до 10 каждый день, то делаю всякие дела в свободном порядке и в разных местах. Это обычно такое фланерство с ноутбуком по городу.

НАД ЧЕМ ТЫ СЕЙЧАС РАБОТАЕШЬ?

Делаю небольшой проект для галереи «Восход» в Базеле. Это в каком-то смысле продолжение моей резиденции. Мне очень нравится формат этой уличной витрины на привокзальной территории. Она сама по себе уже имеет довольно насыщенный контекст. Это рекламная витрина в месте постоянного передвижения людей, одновременно напоминающая аквариум и домен для симуляции жидкостей в трехмерных редакторах. И это попало в те вещи, о которых я думала, пока находилась там. Проект — о нашем способе видеть и о том, что об этом говорит ликвидная эстетика, глянцевость, округлость, текучесть. В данном случае идея будет крутиться вокруг понятия рефракции (прим.ред. — это процесс преломления лучей света оптической системы глаза) с ее буквальным определением (на мой взгляд, крайне поэтическим). Это будет инсталляция, сочетающая в себе графику и интерактивные дигитальные элементы.

А КОГДА БУДЕТ ОТКРЫТИЕ ВЫСТАВКИ?

Ориентировочно в первой трети июня.